В.А.Чудинов

Происхождение латинского алфавита. «С середины прошлого (XIX) века идёт спор о происхождении латинского алфавита. По мнению одних учёных, латинский алфавит был ответвлением этрусского. Это мнение подкреплялось тем, что этруски, как и латины, не различали на письме греческие буквы «каппу» и «гамму». Вывод это был сделан на основании архаической латинской надписи из Пренесте (теперь установлено, что она является поддельной). Одновременно существовала и другая точка зрения, согласно которой латинский алфавит произошел непосредственно от греческого (эвбейского) без какого-либо посредничества этрусков. ... Сторонники обеих точек зрения имеются и в наше время» [2:73].

С моей точки зрения неправы обе точки зрения, поскольку и греческий, и латинский, и этрусский алфавиты были основаны на русской графике, «рунах Рода», но поскольку греческий и латинский языки фонетически беднее славянских, для передачи их речи на письме требуется меньшее число букв. Кстати, оба языка достаточно молодые, а поскольку греки стали различать ряд оттенков гласных звуков, то вместо введения новых букв для их обозначения, они стали использовать сочетания из двух гласных букв - дифтонги.

Происхождение латинского алфавита я показал на примере чтения ряда надписей, которые считались древнейшими латинскими по-русски в монографии [16:32-105], где, кстати, была проанализирована и надпись на фибуле из Пренесте - типично русская надпись. Так что изложенная А.И. Немировским обе точки зрения академической этрускологии мне представляются надуманными и не соответствующими реальной истории развития латинской графики.

Язык этрусских надписей и его интерпретация.  «Попытки чтения этрусских надписей были связаны с преодолением трудностей не меньших, чем те, которые стояли перед интерпретаторами сложных графических систем. Если дешифровщики восточных письменностей могли использовать знание того или иного древнего языка, то исследователям языка этрусских текстов опереться было не на что» [2:74].

Оно и понятно: если отталкиваться от несуществующей близости этрусков к грекам, а не от их русского происхождения, то и этрусские изображения, и этрусские надписи необходимо постоянно натягивать на греческие каноны, что обязательно будет сопряжено с разрывами и складками этрусской ткани. А кое-где она просто порвётся. Но если опереться на то, что этрусский язык был просто одним из диалектов русского (и даже скорее, белорусского), то этрусские тексты сразу начинают прекрасно пониматься.

В этом смысле этрускология нам преподнесла (за счёт многовековых усилий десятков выдающихся исследователей) местами сырой, а местами сгоревший пирог, который ими из-за благих намерений был назван этрусским, а на деле представлял «этрускоид», совершенно нелепый ни по словообразованию, ни по выявленным значениям слов, ни по звучанию.

«Достаточно многочисленные и сравнительно легко читаемые этрусские тесты пытались также интерпретировать, используя современные живые языки и вымершие древние. Этот путь, как выяснилось, оказался ложным» [2:74]. Ложным является вывод А.И. Немировского: сопоставление этрусских слов и целых текстов с русским языком и русскими словами показывает их полное сходство: «ачил» - почил (этрускологи читают «авил» и назначают значение «год» или имя собственное «Авл», и тогда больше половина кладбища оказывается заполнено Авлами), «жендча» - женщина (этрускологи читают «менрва» и назначают это слово именем собственным богини Минервы), «шедчле - прохожий (этрускологи читают «херкле» и назначают именем собственным «Геракл») [10]. Короче говоря, везде видно желание этрускологов сделать этрусков греками.

«Возможно, понимание этрусской лексики и грамматики продвинулось бы далее достигнутого на сегодняшний день уровня, если бы учёные на первых порах исследования избавились бы от соблазна этимологических поисков и исключили бы в своей работе соображения о сходстве этрусских слов, делая заключение из структурного сравнения различных этрусских текстов, а также из соотношения надписи с предметом, на котором она была начертана. Но прийти к такому выводу смогли лишь через долгий негативный опыт этимологических изысканий» [2:74-75]. - Здесь можно отметить знакомство А.И. Немировского с модным в то время структурализмом, а также то, что этот компилятор не учитывает присущую этрускологии презумпцию греческой интерпретации самих предметов на которые нанесена надпись, и поисков объяснения этрусских изображений в греческой мифологии, что мы видели на рис. 9. С другой стороны, как можно сравнивать структуру неверно прочитанных и неверно понятых текстов? - Только придя к неверным выводам. Так что сравнение текстов этрускоида приведет к выводам относительно этрускоида же, а не относительно этрусского языка. Жаль, что А.И. Немировский ошибается и в этом пункте.

«В XVI веке был составлен «Этрусский словарь», в который вошло 408 этрусских слов с их переводом на латинский язык. В XVIII веке этрусских слов насчитывалось уже 300, а в настоящее время их известно не более 120.  Таким образом, за время изучения этрусского языка было «потеряно» около 380 этрусских слов» [2:75]. Вот наглядный пример деградации этрускологии: порядка 75 % ее открытий ею же были признаны ложными. И это вполне понятно, поскольку этрускологи изучали не реальный, а придуманный ими «грекообразный» этрускоид. Однако А.И. Немировский делает хорошую мину при плохой игре: «Но об этом не следует сожалеть, поскольку значения этрусских слов в словаре XVI века были ошибочными, за исключением некоторых, заимствованных из глосс. Например, ... имя «Larth» переводилось как «диктатор, возглавляющий 12 лукумонов» [2:75]. - Иначе говоря, А.И. Немировский заменяет одну ошибку другой: слово ЛАДО означает «господин» в отличие от слова ЧЕЛ - простолюдин, и не является именем собственным. И в каком-то смысле слово «диктатор» как «повелитель» оказывается более близким по значению к слову «господин», чем имя собственное ЛАРС.

Остальная часть второй главы посвящена демонстрации мнимого прогресса в этрускологии, основанного на исследовании этрускоида. Она не представляет интереса. Хотя имеется еще один любопытный сюжет, связанный с изображениями.

Пояснительные надписи. «Нередко этрусские надписи сопровождают сцены мифического содержания, изображенные на металлических зеркалах, стенках саркофагов и погребальных урн, а также на фресках. Такие надписи называются пояснительными. Понять эти краткие тексты, состоящие преимущественно из имён, помогают изображения. Греческое имя Елена в этрусской транскрипции даётся Elinai, Alexandros (Парис) пишется alksentre, alechsantre, elchantre и Menelaos - menle. Над изображениями Зевса, Диониса, Афродиты мы находим такие пояснения, как Tin, Fufluns, Turan. Пояснительные надписи - важнейший источник для изучения этрусской мифологии и религии. С их помощью выявлены важнейшие этрусские соответствия греческим олимпийским богам» [2: 86].

Все эти чтения - ложные, как я показал и в [10], и в моих статьях, обусловлены неверной интерпретацией рисунков. Так, любой бородатый мужчина на этрусских изображениях, вовсе не будучи Зевсом, понимался этрускологами как Зевс, любая красивая женщина - как Афродита и т.д. Так что последнюю фразу А.И. Немировского можно понять так: «Пояснительные надписи - важнейший источник для изучения мифологии и религии придуманного народа, говорящего на этрускоиде. С их помощью придуманы важнейшие этрусские соответствия греческим олимпийским богам, которых нет в реальности».

Итак, А.И. Немировский пропагандирует ложные соответствия и ложную методику как важную помощь для чтения. Я этого никак не могу приветствовать.

В третьей главе данной монографии рассматриваются этрусское общество и государство (разумеется, сквозь греческую призму), в четвертой - этруски на морях, в пятой - этрусская мифология и религия.

Словом, я бы характеризовал эту книгу как компиляцию книг западной этрускологии в ее попытках сделать этрусков греками. Критически (да и то крайне редко) А.И. Немировский оценивает только первые два века развития этой науки, поскольку этрусские буквы в то время были определены неверно, а теперь, якобы они определены верно. Но это - откровенная ложь! Там, где нужно было иллюстрировать текст его монографии изображениями, они отсутствуют, а там, где автор их вводит, они ни к чему не относятся и у них отсутствует чтение этрускологами. Возникает впечатление, что такого чтения других авторов Немировский не нашел, а сам он читать не умеет, что характеризует его далеко не с лучшей стороны.

Рис. 11. Обложка книги об этрусском зеркале

Книга об этрусском зеркале. Название книги «Этрусское зеркало» является не буквальным, а метафорическим. В предисловии говорится: «Вот уже триста лет то гаснет, то разгорается пламя научного спора об этрусках. Откуда явился этот народ в Италию? Как ему удалось подчинить себе большинство ее племен и управлять ими? Как протекала жизнь в этрусских городах?

На эти и многие другие вопросы отвечает книга А. Немировского. Автор вводит читателя в увлекательную историю археологических раскопок, научных поисков и открытий. В художественных рассказах заключительного разделах книги воссоздаётся пёстрый и запутанный мир этрусков. Как в старинном зеркале, проходят ожившие тени этрусских строителей, царей, пиратов, земледельцев, воинов, учёных» [1:4]. - Как видим, это введение не в научную, а в научно-популярную книгу. И в самом деле, разделы книги таковы: «Приглашение к путешествию», «Легенды и факты», «Поиски и открытия», «Ожившие тени», «По залам музея», «Этрусский альбом». В тексте книги иллюстраций к рассуждениям в виде фотографий этрусских артефактов нет, они собраны (в количестве 31) в приложении под названием «Этрусский альбом». И там имеется изображение только одного этрусского зеркала (иллюстрация 23), которую я показываю на рис. 12.

Рис. 12. Бронзовое зеркало якобы со жрецом Калхантом [1: 175]

Подпись к иллюстрации 23 гласит: «Бронзовое гравированное зеркало. Рим. Ватиканский музей. VI век до н.э. Старец с крыльями за спиной рассматривает печень жертвенного животного. Этрусская надпись указывает, что это Калхант, жрец Аполлона, сопровождавший греков во время Троянской войны» [1:75].

Чтение и интерпретация изображения ложные. О том, что реально написано на зеркале, я показал на рис. 51 б в моей книге [10:191]. А чуть раньше я написал: «Это бронзовое зеркало из Вульчи IV века до н.э. с изображение Калхаса довольно известно (его приводят в качестве примера чаще всего). Перечисляя сюжеты зеркал, Г.И. Соколов отмечает, что «на другом зеркале из Вульчи, собрание Ватикана, жрец КАЛХАС в облике страшного демонического существа склоняется над внутренностями заколотой жертвы, изучая их и определяя предзнаменования богов» [17:164]. Очевидно, слово КАЛХАС есть чтение единственной надписи слева направо, то есть, первая стрелочка читается как К, а вторая - как Х, рис. 13, справа внизу. То, что КАЛХАС есть жрец, «демон», равно и то, что он склонился над органами заколотой жертвы, есть интерпретация рисунка, а не данные мифологии.  Однако у Реймона Блока на вклейке изображена не очищенная от грязи фотография того же зеркала с очень тонкой ручкой, и мы встречаем несколько иную интерпретацию: «78. Бронзовое зеркало из Вульчи. ХАЛКАС, изучающий печень жертвы. Около 400 года лор н.э. Ватиканский музей» [18:188]. Здесь, напротив, первая стрелочка читается как Х, вторая, как К. Таково классическое чтение.

Удивление возрастает, когда мы знакомимся с интерпретацией Людмилы Акимовой: «Одно из самых знаменитых зеркал - а их известны тысячи - представляет прославленного прорицателя КАЛХПНТА: его имя начертано перед фигурой. КАЛХАНТ занимается гаруспицей: он гадает по печени жертвенной овцы» [19:141]. Так всё-таки почти за триста лет «лёгкого чтения имён собственных» на этрусских рисунках - неужели нельзя было договориться, как читать имя на одном из самых знаменитых зеркал: КАЛХАС, КАЛХАНТ или ХАЛКАС? Если имя прочесть так легко, то почему же разные исследователи читают его по-разному? Ответ один: перед нами ярчайшая демонстрация бессилия классического подхода прочесть даже одно короткое этрусское слово однозначно. То есть, классический подход неверен. Я уже не говорю, что написано по-этрусски вовсе не имя» [10:189].

Иной подход у П.П. Орешкина. Он пишет: «Как видно на рисунке, Творец лепит что-то из куска глины или теста. Надпись читается справа налево САЮ ВАЮ. "ВАЮ" никаких сомнений не вызывает, это наше "ВАЯТЬ", стоящее в первом лице единственного числа. Используемый ныне применительно к скульптуре глагол этот в древности понимался куда шире: ДЕЛАТЬ, СОЗДАВАТЬ. Творец лепит САЮ, то есть БУЛКУ, которую мы еще и сегодня называем "САЙКА". Рисунок - символический.  САЯ в руках Творца может быть и нашей Землей» [20:15]. Таким образом, чтение идет в обратном направлении, как и принято у этрусков, слов выделяется два, а обе стрелочки читаются одинаково как Ю.

Г.С. Гриневич интерпретирует всю сценку иначе: «На оборотной стороне бронзового зеркала изображен жрец - гадатель по внутренностям животных - гаруспик. В левой руке гаруспик держит сердце. Взор гаруспика устремлен на печень, лежащую на столе. Гаруспик как бы вопрошает печень. ... Текст надписи (окончательный): К(Р)ИЙА РИЕКИ СИЕТ(Н)О ... Перевод текста: ПЕЧЕНЬ, СКАЖИ ГЛАВНОЕ)» [21:190]. Чтение идет слева направо, и обе стрелочки читаются, как и положено в рунице, как КИ. Однако А. Дмитриенко с ним не согласен и читает К(Р)И СЬРЬ КИСЪТИ, но при этом отмечает: «Целостный перевод надписи пока еще невозможен, поэтому ограничимся отдельными соображениями. На наш взгляд, в руке гаруспика изображено не сердце, а печень, а на столе, в свою очередь, изображено копыто животного. В таком случае и печень, и копыто животного можно сопоставить со словами К(Р)и и КИСЪТИ соответственно...» [22:69-70). То есть тут тоже выделяется три слова и дважды читается слог КИ. - Отметим, что если отбросить слоговые чтения, то при чтении КАЛХАС, ХАЛКАС, КАЛХАНТ, САЮ ВАЮ ни одно из этих слов не похоже на славянское. По алфавиту Радивое Пешича мы должны читать слева направо САХЛАХ, САЧЛАЧ, САХЛАЧ или САЧЛАХ, что весьма близко к предыдущему, но тоже бессмысленно. Мартин Жункович предлагает нам читать САЗЛАЗ, классический алфавит - САХЛАХ или САКЛАК, а также САХЛАК или САКЛАХ, греческий - САПСЛАПС. И опять все это не подходит, таких славянских слов нет.

Складывается какая-то безвыходная ситуация - ни одно словарное значение не годится! Такого быть не может. И действительно, если задуматься, то подходит два словарных значения, но из РАЗНЫХ словарей. А именно: САКЛАУ, то есть третью букву следует читать по второму классическому значению (К), а последнюю - по первому значению словаря Орешкина (У). На этом слове я и останавливаюсь.

Но разве слово САКЛАУ существует в русском языке? - Нет. Но зато есть близкое слово, СОКЛАЛ. То есть в областных говорах можно услышать слова СКЛАЛ и ПОКЛАЛ от глаголов СКЛАСТЬ и ПОКЛАСТЬ. От этих глаголов есть и производные слова: СКЛАСТЬ-СКЛАД, ПОКЛАСТЬ-ПОКЛАЖА. Другое дело, что в настоящее время глагол СКЛАСТЬ вытесняется глаголом СЛОЖИТЬ, и стилистика нам рекомендует сказать Я СЛОЖИЛ, а не Я СКЛАЛ. Но слово СКЛАЛ или СОКЛАЛ - вполне русское, славянское.

А по-этрусски будет не СОКЛАЛ, а САКЛАУ. Прежде всего, это означает "аканье", как в современном белорусском языке. Газета у белорусов называлась "САВЕЦКАЯ БЕЛАРУСЬ", то есть СОВЕТСКАЯ БЕЛОРУССИЯ", фамилия СОЛОВЕЙ пишется по-белорусски как САЛАВЕЙ. Но и прошедшее время глагола белорусы пишут через У, точнее - через Ў, например, о печатном органе - что он РЭЦЭНЗАВАЎ, ЗМЯШЧАЎ и ДРУКАВАЎ, то есть РЕЦЕНЗИРОВАЛ, ПОМЕЩАЛ и ПЕЧАТАЛ. Следовательно, если бы белорус прочитал слово САКЛАЎ, он бы совсем не удивился - так и надо писать. Тем более что это слово существует и в современном белорусском языке.

В качестве примера белорусского написания можно продемонстрировать следующую фразу, демонстрирующую нам, что такое БЕЛОРУССКИЙ ЯЗЫК: «БЕЛАРУСКАЯ МОВА - нацыянальная мова беларускага народа. Адносiцца да ўсходнеславянскай падгрупы iндаеўрапейскай сям'i моў» [22: 62]. Хотя пока и не совсем ясно, почему этруски говорили по-белорусски, но пока отметим этот факт.

Таким образом, мы имеем все основания записать слово САКЛАУ (У краткое, как в белорусском) как этрусское со значением СЛОЖИЛ. При этом, как мы видим, разница между этрусским и русским звучанием не превышает разницы между русским и белорусским, то есть этрусский язык с одной стороны не является русским (а на этом настаивал ряд исследователей), а славянским, но с другой стороны, он вполне доступен для изучения с помощью такого славянского языка, каким является русский.