В.А.Чудинов

Напомню, что я прокомментировал первую половину статьи Юрия Рассказова «Чуды знака от Чудинова до Зализняка.

Заметка дилетанта  о границах академического знания» на сайте http://www.proza.ru/2009/10/12/747 и нашел, что нашу полемику с Зализняком он использовал не для того, чтобы разобраться в аргументации сторон, а для проталкивания своих идей. Честно говоря, меня эти идеи пока мало интересуют, поскольку они выдвинуты человеком, слабо разбирающимся как в методологии науки, так и в лингвистике. Философии науки он, как я показал, не знает даже в малейшей степени. Что же касается конкретных взглядов Зализняка и моих, то он их получил из «Википедии». Теперь рассмотрим вторую половину его статьи.

Праславянский язык тоже не был единым. «Косвенно из слов Зализняка следует, что в позднем праславянском языке тоже не было единства (а прямо он говорит об этом в другом месте). Он состоял из множества живых славянских диалектов (древненовгородский, древнекиевский, древнеболгарский, древнепольский и т.д., в том числе древнеросский - назову так для отличия от принятого в другом значении стандартного термина). Почему же не допустить по аналогии с механизмом намеренной конвергенции диалектов в Киевско-Московской Руси, что все славянские диалекты в книжной «межнациональной» сфере обслуживались старославянским языком, намеренно созданным - на основе древнеболгарского - письменным языком? В таком случае древнеросский язык обретает все права на свое существование в ещё более глубокой древности. Разумеется, в настоящее время эти права вполне гипотетические. Однако гораздо менее гипотетические, чем права реконструкта праславянского языка. Потому что представление о древнеросском языке возникло не в результате типологических лингвистических реконструкций (напомню: Мейе, один из изобретателей метода, говорил об условности, нереальности выводимых  праязыков), теоретических сближений-контаминаций современных языков, а результате теоретического восполнения возможных лакун в контаминационном движении диалектов, реально, как древненовгородский, существовавших еще тысячу лет назад».

Здесь я согласен с Юрием Рассказовым. Заполнение лакун, возникших от незнания лингвистами конкретных фактов, теоретическими конструктами, может на первых порах выглядеть столь же солидно, как и вся постройка, однако со временем эта затычка непременно окажется инородным телом.

«Итак, если подходить к делу объективно, вполне возможно по данным именно Зализняка, чтобы надписи возможного слогового письма заключали в себе слова возможного древнеросского языка. Кстати, из этих же данных уже сейчас недобросовестные люди выводят и приписывают Зализняку вполне односторонние, плоские и потому совершенно невозможные вещи. В. Ростов: «Он (Янин) рассказывает, что академик Зализняк нашел при анализе берестяных грамот, что у Новгорода был именно язык лехитов, древнепольский язык. Что автоматически означает, что никакого «древнерусского языка» в Новгороде не было. Это заявление академиков России тоже научная сенсация: то, что мы всегда называли «древнерусским языком», оказалось древнепольским языком» («Новгород основали поляки», http://aktualii.org/content/social/84). Ещё много глупостей приписано в заметке Янину и Зализняку, однако важно не это. А то, что двойственная оценка Зализняком собственного открытия (когда он, отрицая некоторые конкретные постулаты индоевропеистики в частностях, придерживается все же «общих соображений», общей теории компаративистики) вполне замечается со стороны и позволяет не только объективистские рассуждения вроде моего, но и самые грубые спрямления и фальсификации в любом направлении. И хороши мы были бы, если бы тут же ополчились на Зализняка из-за кривого понимания его взвешенных суждений, крича, что Зализняк впал в маразм. Но именно такова ситуация с оценкой Чудинова».

И тут я с рассуждениями Юрия Рассказова также согласен.

О едином языке человечества. «Значит, Чудинов прав, когда утверждает, что «единый язык человечества действительно существовал, и, как я установил, им был русский язык» («Двести тысяч лет до нашей эры», 2008 г. http://sir35.ru/Miracle/Chudo_0806.htm)? Я этого не говорил. Если даже древнеросский язык и существовал в каком-то своем  несовременном виде в восточнославянском котле генерации, а раньше - в праславянском (а еще раньше - допустим, - в индоевропейском и т.д.), то это вовсе не означает, что он был единым праязыком человечества и что надписи всего мира, возводимые Чудиновым к рунице, написаны именно на древнеросском языке. Каждое прочтение нужно рассматривать конкретно во всей совокупности эпиграфических и археологических обстоятельств. Вокруг всегда было огромное множество языков и диалектов. Однако Чудинов решает эту проблему так, что, во-первых, считает все такие диалекты производными от проторусского праязыка (отчего погрешность чтения какого-то его диалекта всегда будет минимальной), а во-вторых, попутно приходит к идее операционной, а не генерирующей роли праязыка, считая его общим лишь по употреблению, а не возникновению. Например: «В качестве общеславянского языка использовался язык, находящийся в самом близком родстве с современным русским, хотя, видимо, существовали и местные наречия, типа ретского, венетского, этрусского и других» («Руница и алфавитное письмо», 2006 г. - http://www.organizmica.org/archive/305/ria.shtml). В принципе, последняя идея, как общая мысль, могла бы сойти за вполне вменяемую. Если бы мы не знали точно, что поздне-общеславянским языком по употреблению был старославянский, а не возможный древнеросский язык. Для вменяемости чудиновской версии надо допустить, что за две тысячи лет до старославянского все славянские диалекты были гораздо ближе к древнеросскому языку. А это значит предположить его в качестве рождающего праязыка. Иначе говоря, Чудинов пытается, но не может преодолеть компаративистский предрассудок праязыка, и в силу этого никак не может объяснить теоретически подавляющее преобладание в древности русского языка над всеми другими. Именно поэтому он без конца бьет на фактическую самочевидность надписей и их прочтений, которые, как было рассмотрено на каждой стадии, далеко не самоочевидны, хоть и не исключены. Таким образом, главное любительство и дилетантизм Чудинова состоят только в его теоретическом бессилии. Он просто не понимает, почему дела обстоят именно так, как он вновь и вновь прочитывает в словесных памятниках».

Так вот, оказывается, в чем собака зарыта! Я бессилен теоретически! Иными словами, если обратить ситуацию на современность, я не имею права говорить по-русски, поскольку я теоретически не доказал, что он существует. - Вот еще один пример методологической слабости Рассказова как философа языка. В таком случае напомню ему, что в любой науке сначала возникает эмпирический уровень, и лишь потом - теоретический, задача которого объяснять многие трудности. А слово «объяснять» означает «делать ясным» то, что пока неясно. Но объяснять ясное - затея пустая. Почему компаративистика сначала строит теорию праязыка? Потому, что сначала надо нащупать нечто такое, что потом можно будет подтвердить фактами, то есть найденными текстами. По сути дела, тут и теории-то нет, имеются только гипотезы, не подкреплённые фактами. Ведь ни одного текста, ни на индоевропейском языке, ни тем более на ностратическом, до сих пор не найдено. Против этого очевидного краха всей компаративистики было изобретено «волшебное средство»: весь период индоевропейского и более раннего языка был объявлен «бесписьменным», несмотря на то, что каждый год археологи находят всё новые и новые образцы этого «теоретически несуществующего» письма. Поэтому пока такого рода замалчивание новых находок возможно, пока научная общественность не разобралась с археологами-укрывателями фактов, пока не возникла сравнительная историография как параллель сравнительному языкознанию, компаративистика может придерживаться своих неверных выводов относительно характера праязыка (сразу поясню, что я выступаю не против методов этой науки, а против теоретического, а по сути гипотетического выстраивания ею последовательности возникновения языков). И потому существование праязыка - вовсе не предрассудок компаративистики, а единственная разумная модель развития языка. Но я обнаружил эмпирически более древнюю стадию развития языков, подлинный индоевропейский язык, которым был язык русский (замечу, что не современный, хотя и не очень далёкий от него). Конечно, если от меня потребуется создание некой теории, я это сделаю, но пока в ней нет необходимости, но зато существует масса срочных проблем, требующих скорого решения.

Мнимые трудности, вытекающие из моих утверждений. «Хотя рассуди он даже по аналогии, мог бы для определения общего языка «протославянского» периода воспользоваться данными реальной, а не реконструированной истории. Сейчас общим языком восточнославянского мира, точнее бы сказать - евразийского, является современный русский язык (а в его зоне не только диалекты живого русского, белорусского, украинского, но и татарского, казахского и т.д. и т.п.); а общим языком русских - литературный русский. В ХIV в. таким общим языком восточного славянства, но в несколько меньшей зоне, был древнерусский наддиалектный. В Х в. общим языком почти всего славянства был старославянский книжный язык. Чем больше в древность, тем больше в общем языке замечается архаических черт, несвойственных современному русскому языку. Совершенно ясно, что на предыдущей по древности стадии «протославянской-индоевропейской», если предположить, по Чудинову, существование сознательной потребности в общем языке (а, по Чудинову, это и есть уже чисто русский=протославянский праязык), таковым ни в коем случае не мог быть язык славянского типа ввиду отсутствия других славянских языков, кроме русского. Зато эта стадия - при наличии в той древности современных академиков Зализняков - могла быть связана с осознанным намерением создания койне, общего языка для всех индоевропейцев той поры. И, действительно, общеизвестен реальный язык, который удивительно соединяет в себе черты всех современных (и мёртвых) индоевропейских языков и который так же был книжным, как старославянский, и очевидно искусственным языком. Это санскрит, ведийская, более сложная форма которого уже точно принадлежат ко 2 тыс. до н.э.»

Как интересно: Чем больше в древность, тем больше в общем языке замечается архаических черт, несвойственных современному русскому языку. Иными словами, если ехать по дороге и увидеть понижение местности, то чем дальше ехать, тем глубже уходить под землю, а если продолжить путь очень далеко, то и вообще приедешь к центру земли! Какая чепуха! Возьмем для примера графику: всего 3-4 века назад рукописные тексты писались так называемой скорописью, в которой нынче разбираются только специалисты, простому человеку это письмо почти не прочитать. И если применить тезис Рассказова, то чем больше в древность, тем больше в общем языке замечается архаических черт, несвойственных современному русскому языку, иными словами, тексты ХIV века должны быть почти нечитаемыми специалистами, тогда как тексты ХI века быть вообще сплошными каляками-маляками без возможности что-либо в них разобрать. Однако реальность прямо противоположна: тексты ХIV века написаны полууставом, который если и не идеален, то читается уверенно, а тексты ХI века написаны уставом, просто идеальным письмом, которое не просто легко читается, но даже выглядит как образцово-показательное. Иными словами, экстраполяция, которую допускает Рассказов, действительно существует на небольших исторических отрезках времени, но она неприменима для больших периодов.

И в данном контексте совершенно неясно, об индоевропейцах какой поры идёт речь? В палеолите все говорили по-русски (то есть, по Рассказову, были индоевропейцами), в мезолите - на диалектах русского языка, в неолите - на разных языках, в эпоху бронзы - на языках разных языковых семей. И всё в пределах Евразии (пока я другие континенты не рассматриваю, разобраться бы здесь!) А мне в пример приводят санскрит, очень поздний язык, вокруг которого, действительно, уже существовало огромное количество других языков и даже языковых семей. Иными словами, обсуждается одна языковая ситуация (когда кроме русского языка не было никакого другого), а примеры берутся из совершенно иной языковой ситуации (когда был необходим поиск койне при наличии многих языков). В этом смысле современные пиджины - типа тросянки как языка, объединяющего русский и белорусский, или суржика, объединяющего русский и украинский, оказываются весьма полезными. Но перенос примеров из одной языковой ситуации в другую только заводит проблему в тупик.

Наконец, совершенно неясен смысл фразы насчет древности академиков Зализняков - я вовсе не считаю его столь древним, да еще клонированным, чтобы решать подобную псевдопроблему.