В.А.Чудинов

От обвинений в подлоге до прямых оскорблений. «Большинство его (Чудинова) надписей - это не артефакты, не подлинники, а либо фотокопии с них, либо вовсе результат манипуляций с фотокопиями, создающих надпись игрой света и тени в фотошопе. Большинство его надписей не только не читаются другими специалистами подобно, но даже не воспринимаются как надписи. И уж тем более нет никаких оснований эти мнимые надписи самых разных мест и самых отдаленных эпох интерпретировать как надписи практически на современном русском языке. Все разнородные исторические факты у Чудинова существуют в единственном облике письма и надписи только в его сознании. Едва узнаешь только о таком пользовании «источниками», уже решишь, что Чудинов, конечно, полный идиот. А Зализняк ещё и сверхкорректен, записывая таких людей (деликатно не называя имени Чудинова) в «любители»».

Вот уж не думал, что некий Юрий Рассказов начнет обвинять меня в подлоге. До сих пор эпиграфисты спокойно пользовались прорисями от руки, и это никого не удивляло. Но фотографии до появления цифровых фотоаппаратов давали намного худшее качество изображения, чем прориси. Я же перешел к цифровым фотографиям, то есть сделал тот шаг, который только предстоит проделать эпиграфике. Никакими манипуляциями я никогда не занимался - это бред моих противников, которые далеко отстали от современных методов и придумывают невесть что. Равно как и то, что якобы язык этих надписей современный. Да, он нам понятен, но он отличается и лексически, и орфографически, и графически, и грамматически от современного. Причем читают эти надписи уже около десятка человек, а не один я, так что сказать, что они существуют только в моём сознании - значит сознательно обманывать читателей. А вот за употребление термина «полный идиот» в мой адрес Юрий Рассказов должен был бы извиниться. Это уже не пошло, это настоящее хамство.

«Но, позвольте, что это за хлестаковщина! Как может академик быть идиотом?! Он что, сначала стал академиком, а потом впал в старческий маразм? Можно думать, конечно, и так. Но это не объяснение, а простая единичная уловка всех критиков Чудинова. Разумнее вспомнить хотя бы о том, что Чудинов - далеко не первый академик, которого в нашей истории считают идиотом. До сих пор так же воспринимается из лингвистов Н.Я. Марр. А, беря специализацию шире, сколько было других. И Сахаров, и Лысенко, и Вавилов, и Бухарин, и т.д. вплоть до Шишкова («...прости, не знаю, как перевести») (Чаадаева, Радищева). Разумеется, в каждом случае свои предметы и причины впечатления, производимого ими на общественное сознание. Однако совершенно точно известно, что с течением времени общество кается и прямо ли, криво признаёт свою ошибку».

Полагаю, что и в отношении других людей оскорбления Рассказова неуместны. Замечу, что Н.Я. Марр и до сих пор считается одним из лучших специалистов по кавказским языкам, а его стадиальная теория далеко не во всех отношениях ущербна. Что же касается покаяний общества, то это явное преувеличение. Каяться должны те, кто клеймил названных учёных, однако они уходят в мир иной до того, как общество признает хотя бы частичную правоту ранее заклейменных исследователей. А новое поколение за собой уже никакой вины за преследование пострадавших не чувствует, и потому не кается. Да и какую-либо свою ошибку признает в меньшинстве случаев.

Разбор Рассказовым методик чтения. «Я отнюдь не собираюсь превратить Чудинова в борца с политическим режимом и ни в коем случае с ним не солидаризируюсь. Я просто хочу понять феномен современной языковой ситуации, в которой могут быть такие невероятные разночтения. Начнём с простого. А разве правильные пользователи артефактами не совершают каких-то своих физических и проч. манипуляций с находками, чтобы раскрыть их для чтения: очищают от грязи, коррозии, от сажи, смотрят на них в ультрафиолете, рентгене и т.п. Что только ни делают, например, с берёстой грамот: обдают кипятком, паром, растягивают, сжимают, собирают, как пазлы, склеивают (см. статью В. И. Поветкина «Опыт восстановления Новгородских берестяных грамот»http://bibliotekar.ru/rusNovgorod/50.htm). А как можно читать любой древний текст, не сделав прорись и пословную разбивку (достаточно указать на «Слово о полку Игореве», которое и в реконструкции Зализняка до сих пор имеет немало мест двоякого и троякого чтения). Кстати, именно Зализняк в чтении «скрытых» текстов Новгородского кодекса, демонстрирует удивительно эфемерное искусство вычитывания вариантов на основе хаотического нагромождения рисок, следов писАла: «Изучение скрытых текстов кодекса велось: 1) по оригиналу; 2) по фотографиям; 3) по сканировкам фотонегативов, выведенным на монитор компьютера; 4) по сканировкам оригинала (после его консервации), выведенным на монитор компьютера» («Тетралогия «От язычества к Христу» из Новгородского кодекса XI века»). По большому счету, в техническом плане Чудинов для восприятия текста использует всё те же методы, что и все остальные восстановители. С той оговоркой, что он работает не с подлинником (чаще всего из-за его недоступности), а с копией, с уже обработанным реконструктом, проводя вторичную реконструкцию (как и Зализняк с кодексом). Это означает, что Чудинов в общем-то доверяет своим коллегам, из рук которых он берет копии. Но доверяет не до конца, пытаясь исправить базу источников (преодолевая неверное описание, случайные фальсификации и намеренные потери) по разработанной лично им методике. Именно поэтому он действует единично и единолично. А с точки зрения общего принципа обращения с источниками, он нисколько не отличается от других археологов. Его личная методика по внешним параметрам тождественна с методикой Зализняка при чтении скрытых текстов Новгородской псалтири. Оценить, правы и добросовестны ли Зализняк и Чудинов в своих реконструкциях, мы со стороны никак не можем (нужно сличить манипуляции с оригиналом, учинить проверочную экспертизу, вроде той, что описывает Зализняк). Залогом достоверности их работы может быть только их научная репутация, которая формально закреплена их одинаковым социальным статусом академиков. Что же получается: как ни дико выглядит список чудиновского пользования источниками, дело совсем не в его пользовании источниками. Оно стандартно для нынешней науки (повторюсь, кроме отсутствия личной обработки подлинников). Зализняку верят, а Чудинову нет, совсем не по формальным причинам, не по его фальсификации источников (хотя всё и похоже на фальсификацию) и не по единичности его методики вычитки (как ни кажется она произвольной, скользкой и малопривлекательной для следования по его пути). Сопротивление Чудинову при восприятии его историко-археологических оснований возникает по содержанию - по тому, какие письменные знаки и с каким значением он вычитывает, а потом системно доводит их до некоего письма».

Рассказов прав в том, что и у Зализняка, и у меня присутствует научный подход к работе с артефактом; разница тут в том, что мне нарочно приписывают фальсификацию, чтобы не считаться с полученными мной результатами. Методика моей вычитки одна и та же для всех прочитанных текстов (а их - тысячи), что никак нельзя считать «единичной». По числу прочитанных надписей я перекрываю опыт Зализняка в большую сторону раза в три, так что по сравнению со мной «единичным» будет скорее его опыт, но, разумеется, только с позиций Рассказова. Зализняку верят, а мне - нет и не по формальным признакам, и даже не по содержанию, а просто по традиции: он не ломает принятую историографию, а я - ломаю. Что же касается того, какие письменные знаки и с каким значением я вычитываю, а потом системно довожу их до некоего письма, то Рассказов просто никогда не занимался анализом трудов начинающих эпиграфистов, у которых между подстрочником и окончательным текстом - дистанция огромного размера. Вот кто действительно системно доводит полную абракадабру до кондиции!

Рассказов путает этрусское письмо с руницей. «Зализняк находит в своих реконструкциях знаки ранее известного кириллического письма, которые передают слова ранее известного диалекта, соответствующего по времени стратиграфии археологического слоя, а по другим признакам - ранее известной местности и ранее известному народу, который там проживал в ту эпоху и т.д. У него все взаимоувязано (письменные и словесные формы и содержания с формами и содержаниями исторической действительности). Системное осмысление исторических фактов Зализняком не только внутренне целостно, но и согласуется с системным знанием современной археологии, истории, лингвистики. Если даже что-то новое обнаруживается, то это не отменяет системного знания всей науки, но интерпретируется как добавление важных закономерностей в историю языка, проясняющих её конкретное своеобразие. Целостное сознание, системное осмысление исторических фактов тут налицо. Чудинов же находит в своих реконструкциях почти такие же, с виду часто кириллические знаки, но толкует их как знаки иного, слогового письма, знаки руницы, имеющие совершенно необычную систему значений, иной порядок записи и чтения. Само собой, что эти значения знаков, а также систематика этого славянского слогового письма никому не известна и определяется Чудиновым как его собственное открытие. Спрашивается: можно ли запретить учёным делать открытия в области письменности? Нет, конечно. Наоборот, слухи о существовании какого-то докириллического письма у славян муссируются с глубокой древности. Также не может противоречить науке и то, что это письмо могло быть слоговым: известно, что такой тип письма предшествует буквенно-звуковым системам. Значит, проблематичность открытия Чудинова совсем не в том, что оно вовсе инородно системе филологического знания. При этом официальная филологическая наука предпочитает никак не комментировать это открытие славянского слогового письма, по умолчанию считая такие достижения пока что безосновательными (не подтвержденными источниками и дешифровками) - т.е. ненаучными, любительскими, дилетантскими. По сути, сама тема находится вне научной сферы, за границами академического знания. Это значит, что кто бы ни занялся такой темой, он тут же станет дилетантом. Но как может быть иначе? Как можно открыть что-то новое, не начав что-то делать? В любом случае за проблематичностью существования славянского слогового письма вообще (см. на эту тему книгу Ю. Додонова «Истоки славянской письменности») полностью теряется проблематичность открытия Чудинова, состоящая в том, какой именно системой предстаёт у него славянское слоговое письмо. Своеобразие открытия Зализняка при изучении древненовгородского диалекта открывается как нечто новое на фоне общеизвестного. Своеобразие открытой Чудиновым системы письма не обсуждается вовсе на фоне недопустимости такого открытия (и на фоне тех невероятных смыслов, которые провозглашаются Чудиновым в качестве результата прочтения, об этом ниже). Но если не обсуждать реальную проблему Чудинова профессионально, то никогда не сделаешь следующего шага. Увы, ученые дилетантски обсуждают только удобные для критики фантомы, побочные результаты чужого поиска».

Опять хочу заметить, что Зализняк говорил в своей лекции против меня вовсе не о рунице, а о моём чтении этрусских текстов, где речь идёт об известных буквенных графемах. О рунице Зализняк не говорил ничего. Поэтому мне удивительно, что Рассказов переводит разговор на другую тему. Однако он прав в том, что проблема существования русского слогового письма в современной академической филологической науке не обсуждается вовсе.