В.А.Чудинов

Филиппика против термина «восточные славяне». Еще один термин удостоился авторского гнева: восточные славяне. «Судя по настойчивости, с которой упоминались названия южные, западные и восточные славяне применительно к периоду средневековья, когда наши предки еще только переходили от родового строя, создавали свои первые государства, и как мы видели, еще не имели существенных отличий даже в языке (! - но ведь до этого тот же автор нас убеждал в том, что языков в Киевской Руси было как минимум два! Или он уже успел забыть, что он писал страницей выше? - В.Ч), эти постоянные подсказки преследовали иную, совсем не научную цель - еще в школе поделить славян в нашем сознании на своих и чужих. Таким способом создавалось устойчивое впечатление, что восточные славяне должны были жить только с восточными и что они изначально были обречены на создание единого государства (конечно же, России!) именно в таком племенном составе. В то же время подразумевалось, что южные или западные славяне - это уже несколько иные славяне или, может быть, даже совсем не славяне. Логическим завершением этого процесса стало то, что всё чаще слово «славяне» в стране Советов ассоциировалось только с пресловутыми восточными славянами. В этом легко убедиться на примере раздающихся довольно часто на просторах СНГ призывов о «восстановлении славянского единства». При этом всем, как призывающим, так и слушающим, понятно, что речь идёт только о славянах бывшего СССР, то есть, о восточных славянах, а на поляков, например, этот призыв никак не распространяется. С ними восстанавливать единство, равно как и с чехами, словаками и всеми остальными западными и южными славянами, никто не намеревается, они «не наши» славяне. Какое уж тут восстановление единства славян, если говорить об этом без лицемерия и фальши!» (РЕЧ, с. 34-35). - Это уже целый манифест против скромного географического термина.

Замечу, что из всех возможных географические термины оказываются самыми нейтральными. В США, например, постоянно употребляются названия «западные штаты» и «восточные штаты», существуют устойчивы термины Западная и Восточная Европа и т.д. Пока никто не обижался на такое деление. И пока лингвисты чётко констатируют, что восточнославянские языки ближе друг к другу, чем к любому из западнославянских или южнославянских, то же самой можно сказать и об остальных в отношении других языковых групп. Единственным исключением является словенский язык, который по одним признакам ближе к южнославянским (куда его обычно и относят), тогда как по другим его бы следовало включить в группу западнославянских. Судя по тому, что за последние полтора десятилетия украинский язык, благодаря усилиям украинских националистов, движется ускоренными темпами в сторону польского языка, в каком-то отдаленном будущем он также может оказаться промежуточным между восточно- и западнославянскими. Вот во имя этого будущего Речкалов и нападает на языковое единство восточных славян.

Пока что русские белорусов, даже когда они говорят на своей мове, можно понимать без переводчика. То же самое можно было сказать и об украинском языке XIX-XX веков - в России любят петь украинские народные песни! Но утверждать то же самое о сербах, словенцах, чехах или поляках нельзя; многие их слова, даже похожие на русские, уже имеют другую семантику (например, польское слово «урода» означает не уродку, а красоту; слово «двожец» - не дворец, а вокзал, «склеп» - не  погребальный монумент, а магазин и т.д., а слова кобета, пончохы и т.д. русскому человеку вообще ничего не говорят). Поэтому вполне естественно, что языковая близость к восточным славянам у русских воспринимается как близость к родным людям, тогда как южные и западные славяне всё-таки отстоят в языковом отношении дальше. Однако, как показали недавние события с самопровозглашением Косово, единственной страной, которая встала на защиту сербов, была Россия. А те самые пресловутые «миротворцы», которые вытаскивали сербских жителей Митровицы из административного здания на улицу, оказались как раз украинцами, защищавшими интересы албанских косоваров. Вот вам и реальное стремление украинцев к единству с другими славянами, в данном случае, с южными!

Но главное заключается в другом: Речкалов никак не может определиться со своей собственной позицией - он за славянское единство или против него? То он нападает на термин «Киевская Русь» как разъединяющий славян, затем тут же стремится показать, что язык этой державы был более украинский, чем русский остальной части Руси, а еще в Киеве имелся мифический скандинавский, иными словами, что единого языка не было, то опять говорит, что был единый язык, теперь он отрицает очевидное для любого лингвиста деление славянских языков на восточные, западные и южные, считая что славянство едино.  Следовательно, далее он столь же успешно начнёт опровергать этот свой тезис. К разбору этого акта самовысечения (подобно унтер-офицерской вдове) мы и переходим.

Утверждение самобытности каждого славянского племени. «А вот в чём Нестор, безусловно, прав, так это в том, что «...все эти племена имели свои обычаи, и законы своих отцов, и предания, и каждые - свой нрав». Ни о каком слиянии славянских племен и создании на их основе единой народности еще и речи не было, пока что каждому племени был дорог собственный «нрав». В таком состоянии и застал наших предков 862 год - год призвания варягов» (РЕЧ, с. 37). Как видим, тут автор акцентирует внимание на славянской разнородности. Так что Речкалов замечательно опровергает Речкалова, мне тут даже не приходится вмешиваться.

«Заметим, что летописец, указывая славянские племена словен и кривичей наравне с угро-финскими племенами чудь и весь, никаких сведений об их консолидации или простом взаимодействии с иными славянскими племенами, например, получении согласия на приглашение иноземцев, не приводит - все по-прежнему живут по своим обычаям. Вот из такого разрозненного разноплеменного материала варяги и начали сколачивать население будущего государства. При благоприятном развитии событий этот процесс должен был завершиться появлением единой народности, но получилось ли это у варягов на самом деле?» (РЕЧ, с. 38). Как видим, Речкалов прекрасно обыгрывает фигуру умолчания, то есть отсутствие слов о взаимодействии племен. Но ведь можно эту же фигуру использовать в прямо противоположном смысле: летописец ничего не говорит о вражде этих племен друг другу; стало быть, они живут в мире и согласии! Что же касается призвания варягов на Русь, то, как я показал в ряде своих работ, Рюрика призвали на Русь Яра, а не на Русь Славян, где и проживали данные племена, так что их эта проблема практически не касалась, это было, как сейчас говорят, внутреннее дело другой страны. Мы и сейчас передаём по СМИ информацию о выборах президента США, однако мнение жителей Москвы, Петербурга или Казани по этому поводу совершенно никого не интересует. Это - внутреннее дело США. Теперь Речкалова интересует этническая разнородность древней Руси, хотя выше он пытался нам показать ее однородность.