В.А.Чудинов

Глава 18. Сарасвати, или откуда есть пошло письмо. «Последняя глава этой части книги будет посвящена языкам восточно-азиатских дард. Для того, чтобы общая картина приобрела целостность необходимо сказать хотя бы пару слов по поводу индоевропейской теории. Еще в 16 веке нашей эры ученые лингвисты стали подмечать, что между некоторыми, на первый взгляд различными языками, принадлежащими в географическом и этническом плане отдаленным друг от друга народам, существует связь. В 1786 году английский ученый, Сир Вильям Джонс, официально нажал на спусковой курок стартового пистолета, объявив, что существует бесспорная связь между санскритом, греческим, итальянским, немецким и некоторыми другими языками, и что эту связь невозможно объяснить простым заимствованием слов. С тех пор эта группа языков называется индоевропейской, а о параллелях между разными языками было написано невероятное количество работ. Позже была обнаружена принадлежность к этой группе сотен живых и мертвых языков, на которых говорят и говорили различные народы, проживающие от самых западных берегов Британии до Гималайских гор, и это только в Евразийском континенте. Исходя из столь широкого распространения индоевропейских языков, ученые начали строить гипотезы и создавать теории относительно миграции племен и народов, которые говорили на языках, принадлежащих к индоевропейской группе».

Это так, и с этого началось сравнительно-историческое языкознание. Далее автор пытается показать, что древнейшая письменность пришла из Индии, в чём я с ним согласиться не могу.

Заключение автора. «И так, подводя итоги, что же можно сказать? Наверное, можно сказать, что я надергал цитат, из которых состряпал книжонку, в которой, с поверхностными комментариями, писал о странах, в которых никогда не бывал, рассуждал о языках, которых никогда не слышал, рассказывал о людях, которых никогда не видел. И вообще - писать книгу по истории древней Греции при помощи Илиады Гомера все равно, что писать книгу по географии севера Европы при помощи сказки о снежной королеве. Все это так. И не так.

Я рискнул провести читателя к материку прошлого по фарватеру, проложенному Гомером, Геродотом, Страбоном, Павсанием, и многими другими. Я попытался собрать черепки человеческой памяти вместе, постарался собрать из них нечто целое, и был сам поражен тому, как все эти кусочки сошлись друг с другом. В поисках ответа на простой вопрос об истории и значении всего одного слова, мне пришлось пройти путь длинной в тысячелетия, который оказался настолько увлекательным, что уже в начале пути я забыл о первоначальной цели. Города и страны, которые поначалу были пусты и молчаливы, и взирали на меня холодными глазницами книжных репродукций, вдруг наполнились людьми, солнечным светом и дорожной пылью, а шумные улицы античных селений вовлекли меня в водоворот событий тысячелетней давности.

По необъяснимой прихоти судьбы, материальные и духовные ценности созданные и накопленные древними народами, стали фундаментом того великого здания, которое называют Историей. Наверное, самое страшное для современных историков заключается в том, что для детального изучения фундамента истории нужно будет разрушить нижние этажи, имеющие для многих уже свою ценность. Естественно верхние этажи от этого не рухнут, но здание истории будет трясти. В истории мы имеем дело в основном с идеями, гипотезами, информацией. В связи с этим возникает законный вопрос: что толку от информации, которая вводит в заблуждение? Возникает так же и другой вопрос: где тот универсальный критерий, который определяет истинность, абсолютность исторической информации?»

Обсуждение. Что же мы видим? Действительно, автор надёргал цитат из самых разных авторов, относясь к каждому из них с равным доверием, поскольку сам не является специалистом и поскольку не может своими методами проверить ни одно их положение. Да, он следовал за античными писателями, которые, однако, не являлись античными историками. Насколько они античные - это самостоятельный вопрос. С точки зрения А.Т. Фоменко, античность - это средневековье. Так что перед нами - некий обзор литературы неспециалиста по многим темам, каждая из которых оказалась скорее упомянута, чем всерьёз исследована.

Вместе с тем, даже при таком поверхностном анализе автор смог подметить ряд интересных моментов, неясных самим профессиональным историкам. Так, он честно процитировал ложное мнение о том, будто бы этруски шли через Лемнос. Я этими мнениями прежде не интересовался. Однако после прочтения надписи на Лемносской стеле я показал, что никакого Лемносского происхождения этрусков не было и не могло быть, ибо на надписи говорится о том, что он пришел из Малой Азии. Тем самым я бы смог расширить раздел о существовавшей до меня ложной историографии происхождения этрусков. В принципе, этот раздел пока у меня отсутствует.

Далее, он обратил лишний раз внимание не то, что у истоков славянского понимания этрусской письменности стояли Чертков и Билбия, которые в моей монографии об этрусках не получили рассмотрения. Это объясняется тем, что я не нашел в Интернете их трудов, возможно, плохо искал.  С другой стороны, пока я до сих пор не знаю, можно ли было бы у них что-либо заимствовать, то есть, насколько велик их реальный вклад в славянское понимание этрусских текстов. Пока я лишь могу сказать, что в моей монографии об этрусках я вполне обошелся без этого вклада, хотя, разумеется, для полноты картины было бы весьма желательно составить о них очерк именно как об эпиграфистах этрусских надписей славянского направления.

Затем, опираясь на его слова: я рискнул провести читателя к материку прошлого по фарватеру, проложенному Гомером, Геродотом, Страбоном, Павсанием, и многими другими, я могу сказать, что для меня цельной картины этрусской письменности и языка по С. Дарде не сложилось. Однако сам он придерживается другого мнения:  Я попытался собрать черепки человеческой памяти вместе, постарался собрать из них нечто целое, и был сам поражен тому, как все эти кусочки сошлись друг с другом.  С моей точки зрения, эти кусочки вместе так и не легли.

Собственно говоря, ничего другого ожидать и не приходится, ибо данный автор впервые в жизни решил заняться историографией. Поэтому с точки зрения большой науки его вклад невелик, но он весьма любопытен в двух аспектах. Во-первых, Дарда показывает, что, даже опираясь на классическую науку, можно сделать вполне славянские выводы о происхождении этрусков. И, во-вторых, что недовольство современной историографией, не учитывающей славянского следа в истории, уже достигло такой стадии, что за ее разработку берутся даже не вполне подготовленные люди. Так сказать, берутся защищать историографию своими обзорами.

Заключение. Здесь мы сталкиваемся с еще одним проявлением народного творчества - народной историографической концепцией, которая, однако, не вводит новые факты, теории или методы, но обыгрывает уже существующие историографические концепции в пользу конкретного этноса. В данном случае, историю этрусков трактует как историю части славян.