В.А.Чудинов

На рис. 24-6 представлена глиняная фигурка лошадки из Иван-города, относящаяся к ХV-XVI в., но, видимо, к другой гончарной мастерской [60, с. 67, рис. 3-2]. Хотя туловище игрушки отбито, видно, что изображение маленькой головки и волнистой гривы отличает данную игрушку от московских. Надпись на ней тоже несколько иная. Мы читаем ее БЕЛЫ(Й), ШАЛОВЛИВЫ(Й), что, видимо, является характеристиками данной лошадки. Из шести рассмотренных примеров можно сделать вывод, что глиняная игрушка была весьма широко распространена в средневековой Руси и что она, как правило, сопровождалась геометрическими надписями, которые возбуждали детскую фантазию.

Иначе выглядят деревянные игрушки из Новгорода. В отличие от объемных глиняных они являются плоскими; они более угловаты и ноги у них выявлены в еще меньшей степени. Вот, например, как выглядит деревянная лошадка из слоя конца ХIII в. [61, табл. 38 ]:

Рис. 25. Деревянные лошадки с надписями

Как видно, слоговые знаки тут гораздо меньше стилизованы под орнамент, распределены по всей поверхности игрушки и в значительно большей степени похожи на надписи. Мы их читаем так: СЬ НАШЕВО ВЕЛЕНИЯ, ВОЛЕ(Й) БОЖЕЙ, ВЬЛЕТИ, ЛЕТЯКА - Я ВОИЛО! Итак, тут конь считается Летякой, а его владелец - ВОИНОМ (ВОИЛО), и конь послушен своему хозяину. В отличие от предыдущих игрушек, морда коня тут моделирована, видны глаза и раздвинуты губы, как во время ржания. Видны также вырезы седла и конский круп. Иными словами, передняя и верхняя часть коня на этой игрушке показаны более реалистично, чем на глиняных, чего нельзя сказать о нижней части, которая попросту отсутствует.

Другая деревянная игрушка из Новгорода, рис. 26-8, относится к ХIV веку и на первый взгляд надписей как будто не содержит [60, с. 48, рис. 19]. Морда коня изображена угловатой, не моделирована; этот конь понуро опустил голову и принял позу терпеливого ожидания. Видны обобщенные передние конечности. О наличии надписей можно догадаться по существованию слишком большого количества стремян; для всадника их вполне достаточно в количестве одного экземпляра. Следовательно, все остальные - это стилизованные надписи:

Рис. 26. Деревянная лошадка и деревянная кукла с надписями

Мы читаем данный текст как двойной повтор клички коня: КОУРЫ(Й), КОУРЫ(Й). Очевидно, название лошади дано по ее масти.

Наконец, весьма впечатляет деревянная кукла, выполненная в той же плоскостной манере [61, с. 49, рис. 20] и относящаяся к середине ХIII в. Поскольку у нее отсутствуют конечности, а тельце изображено коническим, можно предположить, что кукла изображает грудного ребенка в пеленках; за младенческий возраст говорит и наличие большой головы. Судя по расположению надписи, куклу следовало носить горизонтально, головой влево. На кукле имеется слоговая надпись из двух знаков. Мы читаем ее ЛИЗА, что, видимо, означает имя куклы. Опять-таки, наряду с двумя игрушками для мальчиков нам встретилась и игрушка для девочки. Судя по нашей выборке, из 9 игрушек 7 предназначены для мальчиков, и только 2 для девочек, что свидетельствует о большей заботе в средневековой Руси именно о мальчиках.

Итак, продемонстрированные образцы показывают несомненные стилистические особенности различных региональных вариантов изготовления детских игрушек. Так, игрушки Новгорода выполнялись из дерева, но они не трехмерные, а плоские, из дощечек; на них хорошо моделируется спина лошади с седлом, обязательно обозначены стремена, выразительно показана голова, которая иногда содержит такие детали, как глаза и губы (то же справедливо и для куклы). Напротив, глиняные фигурки объемны, но головы у них обобщены (особенно на фигурке из Иван-города); зато на московских фигурках находятся весьма заманчивые для детского восприятия надписи, будящие детские фантазии и наделяющие ребенка некоторыми свойствами взрослого [62, с. 36-39].

О названии Киева и днепровских порогов у русов. В сочинении Константина Багрянородного (Х век) мы читаем такие строки: «... приходящие из внешней Росии в Константинополь моноксилы являются из Немогарда, в котором сидел Сфендослав, сын Ингора, архонта Росии... все они спускаются рекою Днепр и сходятся в крепости Киоава...» [63, с. 272]. Нам важно, что при Святославе, сыне Игоря, лодки-однодеревки доходили до Киева, который греками транскрибировался как КИОАВ, что, вероятно, произносилось как КИЙАВ. Далее следует перечисление названий днепровских порогов у росов (Эссупи, Улворси, Геландри, Аифор, Варуфорос, Леанди, Струкун) и у славян (Эссупи, Островунипрах, ?, Неасит, Вулнипрах, Веручи, Настрези) [63, с. 272]; как видим, названия в основном не совпадают. Среди названий росов названия АЙФОР и ВАРУФОРОС, а отчасти и ЛЕАНДИ кажутся нам греческими, а славянскими - (Н)Е СЪПИ и СТРУКУН. Среди же славянских названий понятны все: (Н)Е СЪПИ, ОСТРОВЪНИ ПРАГЪ, НЕЯСЫТЬ, ВОЛЬНИ ПРАГЪ, ВЕРЬЧИ(Й), НА СТРЕЖЕНЬ. Можно обратить внимание на то, что слово ПОРОГЪ дано не с русским полногласием -ОРО-, а именно по-старославянски, ПРАГЪ.

Интересно, что в Румынии, в том месте, где когда-то помещался «остров русов», в районе города Киевца Святослава, найден обломок сосуда [64] с надписью, которую мы читаем как КИОВЕТС, полагая, что здесь мы имеем дело или с греческим письмом, или с ранней кириллицей, рис. 27. Здесь же мы читаем и слоговую надпись ВЪ КИИВЪЦЕ:

Рис. 27 и рис. 28. Надписи времен Святослава, выполненные двумя видами письма

На другой надписи, найденной в 1912 г. на территории Десятинной церкви Д.В. Милеевым [65, с. 166-168] исследователи «легко» читают (СВ)ЕСТЛАОС [66, с. 148], тогда как наше чтение не совпадает с ним, будучи полнее и точнее: КЪНЯЗЬ СЪВАТО- (слоговыми знаками) и СТLAOS (греческими буквами). Сопоставив эти надписи с текстом Константина Багрянородного, можно придти к таким выводам: 1. Во временя Святослава у русов надписи делались двумя шрифтами, греческим (буквами) и славянским (слоговыми знаками). 2. Слово КИЕВ произносилось не КЫЙИВ (как в современном украинском) и не КИЙЕВ (более раннее русское произношение), а КИЙАВ, что ближе к южно-славянскому произношению. 3. Имя СВЯТОСЛАВ произносилось как СФЕНДОСЛАВ или СФЕНДОСТЛАВ, но запись первой части имени греческими буквами очень отличалось от традиционной слоговой записи СáТ, так что первую часть имени предпочитали писать по-славянски, и только вторую - по-гречески. Итак, общие вывод таков: русы тяготели к греческим названиям и греческой, позже кирилловской письменности, тогда как славяне (возможно, даже новгородские) писали слоговым письмом и имели произношение, близкое к болгарскому (без полногласия). Так что русский этнос, возможно, это этнос ославяненных россов [67, с. 40-41].