Новое прочтение надписи эль-Недима и проблема Русколани
Полагаю, что Х.М. Френ опубликовал данную статью как некий курьез, действуя беспройгрышно: если потом подтвердится, что у русских существовало самобытное письмо (в эту версию он верил слабо, но все же ее допускал), то он окажется первым, кто о нем заговорил; если же выяснится, что это вовсе не русское письмо, то ведь Х.М. Френ весьма сомневался в качестве образца и считал, что из него вряд ли можно делать какие-либо выводы. Так что и в этом случае он окажется первым скептиком.
Но таковы были его субъективные намерения. Объективно же он сделал большое дело, показав хотя бы один образец древнего русского письма. Так что в 1836 году русская руница предстала перед глазами ученых, хотя и в качестве сугубо местной разновидности протоеврейского синайского письма.
Надпись эль-Недима – история дешифровки. Публикация Френа (1) вызвала большой резонанс русской общественности по поводу достоверного свидетельства существования докирилловской письменности славян в Х веке, ибо Эль Недим не просто описывал ее существование на словах, но и прилагал образец начертания русских знаков. Тем самым вместо многочисленных предположений был предъявлен подлинный документ, современный самой письменной системе. Однако эта вновь обнаруженная древняя система славянского письма тут же ставила массу новых вопросов, и прежде всего в плане своего происхождения.
Гипотезы заимствования. В ХIХ веке предполагалось, что любой алфавит заимствован. Полагалось, что первое собственно алфавитное письмо появилось у греков, тогда как его предшественником было консонантное семитское письмо, стало быть, наличие письменности у славян до Кирилла и Мефодия предполагает заимствование этого алфавита (об ином типе письма тогда не могло быть и речи) у какого-то народа, живущего между греками и руссами. У кого же славяне могли заимствовать свои письмена? Решений можно предложить всего три: прототипом послужили либо классические начертания европейского Юга (греческое или латинское), либо менее известные виды письма германского Северо-запада (руны), либо, наконец, совсем плохо известные виды графики Востока (уже не обязательно буквенные). Как ни странно, но первое предположение было связано именно с самой экзотической третьей возможностью: первый исследователь слогового славянского письма петербургский академик Х.М.Френ попытался найти его сходство с одним из только что открытых видов восточного письма, а именно с синайским. Приведенный им отрывок из сочинений арабского путешественника Х века Эль-Недима с образцом “русского” письма показывал явное несходство этих графем с известными в те времена латинским, греческим и руническим алфавитами и демонстрировал восточный колорит начертаний; на взгляд непосвященного эта графика напоминала арабскую вязь, однако араб эль-Недим такого сходства не обнаружил. В противном случае он сам бы смог дешифровать скопированную надпись. К тому же, данная надпись помещалась между арабских строк, что можно видеть на рис. 3 (1, с. 513). Между тем, ничего подобного не произошло; мысль о родстве русской графики с арабской не пришла в голову и Х.М. Френу, опубликовавшему это извлечение из сочинения арабского путешественника; да и сам русский фрагмент в арабском окружении выглядит совсем не по-европейски.
Рис. 3. Образец русского письма в окружении арабской графики
Не выглядит он тем более и по-еврейски. Так что все классические типы восточного письма, с которыми привыкли иметь дело лингвисты, сюда не подходили. Скорее для “очистки совести”, чем имея серьезные основания, Х.М. Френ дал образец русского письма своему коллеге А.Й. фон Шёгрену, специалисту по рунам, и получил ожидаемый отрицательный ответ: исследуемое письмо не относится к руническим!
Преддешифровка Х.М. Френа. Остается только единственная возможность – перед нами какое-то иное, неклассическое восточное письмо. Ее-то Х.М. Френ и разрабатывает, найдя недавно обнаруженное, но еще не прочитанное синайское начертание. Неважно, что отдельные знаки имеют слабое родство с русскими символами: на этом этапе исследования решается другая задача, задача генезиса русского шрифта, и она решается логически как будто безупречно – русское письмо пришло с востока! Итак, проблема решена, но, как мы знаем, неверно. Почему? Да потому, что вместо трех ответов (Юг, Запад, Восток) перед Х.М. Френом их имелось несколько: Юг, Запад, Восток или... сама Россия! Исключив из рассмотрения эту последнюю возможность (а тогда, да во многом и теперь она казалась крайне сомнительной), этот исследователь отрезал себе единственно верный путь. Но то, что он верен, стало понятным только теперь, после ряда эпиграфических открытий, но не в первой половине XIX века, когда письмо любого европейского этноса мыслилось только буквенным, и притом вышедшим из одного восточного источника, арамейско-финикийского. Так что Х.М.Френ и в наших глазах остается выдающимся исследователем своего времени, несмотря на очевидный неуспех его гипотезы. Позже его путь прошли многие филологи, пытавшиеся усмотреть графическое сходство русской системы знаков с одной из восточных письменностей, однако дальше догадок они не продвинулись и ни одной дешифровки они не предприняли. Правда, академик М.П.Погодин полагал, что того же типа письмо бытовало и в Карпатах, как о том его уведомили его корреспонденты (4, с. 298), рис 4, но эта письменность никакого отношения к рунице не имела.
Рис. 4. Надписи, приводимые М.П. Погодиным
Мнение о данном письме других исследователей. К сожалению, кроме Финна Магнусена реальных попыток прочитать это письмо по свежим следам никто не сделал. Правда, Тадеуш Воланский в 1845 году, узнав о существовании данного образца надписи древних русов, заявил адресату своего письма: «Я нахожу в нем значительное сходство с письмом африканских сарацинов, алфавит которого, взятый из Анастазия Кирхера «Рrodromo coptico» с. 199, Вам прилагаю» (5, с. 7). Как известно, сарацинами называли до прошлого века арабов, так что речь идет об одной из разновидностей арабской графики. Тем самым опять, как и у Х.М. Френа речь шла о моделировании русского письма семитскими знаками.
Из других исследователей лишь гораздо позже Д.И. Прозоровский вообще счел письмо пиктографическим или символическим (6, с.64), и то же самое, но несколько по-другому утверждал В.И. Таланкин (7, с. 447). Всех этих исследователей можно было бы отнести к категории авторов гипотез о характере новой письменности, но не собственно к дешифровщикам. Кроме того, сейчас, по прошествии некоторого времени, совершенно ясно, что они ошибались: перед нами была именно письменность, а не система условных знаков; эта письменность не имела отношения к карпатским начертаниям; она не пришла к нам ни с Карпат, ни из Синая. Тем не менее, все они как-то отреагировали на сообщение Френа; они как раз и явились тем «общественным мнением», которое способствовало появлению дешифровщиков.
Впрочем, какое-то время было неплохо и без дешифровок; искомое письмо найдено; оно отличается от кириллицы, глаголицы и «славянских рун» и имеет некоторые черты сходства с синайским или сарацинским, то есть с восточным, семитским; чего же большего можно еще желать? Более всего обнаруженная Френом надпись эль Недима походила на скандинавские руны.