В.А.Чудинов

Нигилизм в отношении к новому мы уже проходили! В свое время, в 50-е годы в "Философском словаре" появилась весьма примечательная статья о кибернетике: что это "буржуазная лженаука", "продажная девка империализма", призванная "оглуплять трудящихся" (можно подумать, что работяга-станочник, придя усталым после работы домой, тут же припадает к книгам по вычислительной математике, и, убедившись, что Норберт Винер в своей книге "Кибернетика или наука управления" пишет совсем не те формулы, которые должен знать советский рабочий, убеждается в подлом обмане). Многие мои коллеги были возмущены таким грубым вмешательством философов в научное творчество; они не знали, что автором этой статьи был вовсе не философ, а академик АН СССР именно в области вычислительной математики и кибернетики, Аксель Иванович Берг. Возможно, что новые, нетрадиционные подходы вызывали лично у него справедливое возмущение. Однако, следуя здравому смыслу, работы в области "продажной девки империализма" были свернуты, рабочих излечили от "кибрнетической глупости", а через 40 лет все страны мира стали закупать компьютеры, созданные как раз на основе этой пресловутой "науки оглупления". И Россия тоже стала закупать компьютеры западного и восточного производства, хотя если бы в свое время не ошельмовала эту науку, имела бы сейчас огромную, не меньше, чем от продажи нефти, прибыль от продажи собственных разработок. Такова цена этой "продажной девки".

Другой пример: в 60-е годы ХХ века советские физики возмутились тем, что в философской области А. Эйнштейн исповедует идеализм (сами физические формулы от философских взглядов ровным счетом никак не зависят). Очень хорошо помню учебник по квантовой механике Соколова, где среди массы текстов с формулами вдруг пошла беллетристика с критикой философских идей Эйнштейна, что совершенно неуместно в физическом учебнике. Со стороны ЦК КПСС последовали оргвыводы: убрать наследие А. Эйнштейна из советской физической науки! А по его формулам рассчитывались, в частности, ускорители заряженных частиц, например, новый синхрофазотрон в Дубне. В результате формулы Эйнштейна изъяли, камера для пролета заряженных частиц, которая у всех ускорителей составляла не более размеров кулака в диаметре теперь увеличилась до размеров комнаты, что потребовало гигантских вакуумных насосов и совершенно фантастических объемов железных конструкций, так что, затратив невиданные средства, получили очень плохой физический прибор, на котором наша физика элементарных частиц так и не смогла вырваться в мировые лидеры. Кого мы наказали своим отставанием в области физики высоких энергий? Только сами себя! Объединенный институт ядерных исследований стран Варшавского договора в Дубне тем самым сдал без боя наиболее престижное направление в физике Европейскому институту (ЦЕРН) в Женеве. Поэтому не надо удивляться, что Нобелевские премии за достижения в физике микромира получают американские и европейские, но не русские ученые. Никакому из их академиков не приходит в голову ошельмовать перспективное направление только за то, что с точки зрения классической науки оно выглядело недостоверным.

Поэтому нетрудно представить себе, чем кончит "классическое", то есть кирилловское направление эпиграфики, представленное А.А. Медынцевой, не желающее принять уже дешифрованное, проверенное и дающее высокий научный урожай слоговое славянское письмо руницу, о котором она до сих пор говорит как о проблеме, которая до сих пор ждет своего исследования. Проблемы-то уже нет, она давно решена, но не принята во внимание самой А.А. Медынцевой. Следовательно, везде, где эта исследовательница будет выходить на надписи чистой руницей или на смешанное рунично-кирилловское письмо, она будет вынуждена фантазировать и плодить ошибки, ибо ей просто ничего другого не остается. И как мы увидим ниже, количество таких ошибок оказывается намного больше, чем одна-две; они соизмеримы с самим верно прочитанным материалом! Но одно неизбежно вытекает из другого: тот, кто не желает принять реальность, непременно попадает в нереальный, придуманный самим исследователем мир. А дальше - блуждание в потемках и уход на обочину мировой эпиграфики. Впрочем, не будем предугадывать - ниже мы рассмотрим подробнее блеск и нищету современного академического кирилловского эпиграфизма.

Таковы теоретические взгляды А.А. Медынцевой: якобы никакого предшествовавшего славянского письма нет, и якобы его и быть не может, что очень печально, ибо приводит к разочарованию от несбывшихся надежд, но проблема все еще ждет своего исследования. На самом деле это ложь: проблема докирилловской письменности решена, но не в Институте археологии и не академиками, что выше понимания автора рецензируемой монографии. Теперь перейдем сразу ко второй главе ее книги, чтобы посмотреть, как она на практике реализует те безгрешные принципы чтения, которые не могут понять дилетанты, ищущие какие-то более древние славянские письмена. Возможно, что именно тут она докажет, что знание руницы совершенно не нужно опытному эпиграфисту для чтения древних кирилловских текстов.

Древнейшая русская надпись. Свое исследование А.А. Медынцева начинает с граффити на амфорах-корчагах. Первой идет знаменитая надпись на корчаге из Гнёздово, датированная первой четвертью Х века н.э., где центральная надпись имеет несколько вариантов прочтения: ГОРОУХЩА, то есть ГОРЧИЦА (М.Н. Тихомиров и Д.А. Авдусин), ГОРОУШНА, ГОРЧИЧНЫЕ ЗЕРНА (П.Я. Черных), ГОРОУХ ПСА, то есть ГОРОХ (имя мужчины) ПИСАЛ (Ф.В. Мареш), ГОРОУЩА, ГОРЮЧАЯ ЖИДКОСТЬ (Г.Ф. Корзухина), ГОРОУНЯ (имя мужчины) (Р.О. Якобсон). Что же выбирает А.А. Медынцева? «Сакральность обычая разбивать сосуд, принадлежавший умершему, при погребении, широко засвидетельствован славянской этнографией. Из этого следует, что в кургане № 13 был похоронен владелец корчаги - Горун (?), воин-купец (в составе погребального инвентаря находились и весы), ходивший в далекие торговые походы по пути "из варяг в греки"... Корчага стандартной вместимости также была необходима ему при торговых операциях. Против такого понимания надписи говорит то обстоятельство, что в древних славянских языках, в отличие от современного русского, отношение принадлежности выражалось не родительным падежом, а притяжательным прилагательным. Это подтверждается материалом берестяных грамот и надписей... Кроме того, можно допустить, что слово ГОРОУНА - женское имя в именительном падеже единственного числа, указывает на принадлежность корчаги женщине, но сакральность обычая разбивать при погребении сосуд, принадлежащий именно владельцу... говорит против такого предположения. Отсутствие материала для сравнения делает пока невозможным аргументированный палеографический анализ» (МЕД, с. 30-31). Итак, какое веское слово сказала доктор исторических наук, опытный эпиграфист из Института археологии РАН? - То ли ГОРУН, то ли ГОРУНА, оба решения сомнительны, ни одно из имен на других древнерусских памятниках не зафиксировано, а аргументированный эпиграфический анализ невозможен. Вот она, нищета нынешнего академического эпиграфизма!