В.А.Чудинов

Вторая монография. В первую книгу я не смог включить все те дешифровки, которыми я обладал к тому моменту, и во время ожидания первой книги готовил вторую, где хотел продемонстрировать преимущества знания руницы, которая, как я выяснил, существовала не только в явном виде, но и в неявном: как орнамент и как складки одежды, специально утрированные живописцем или скульптором. Описания уже проведенных дешифровок показали мне, что, оказывается, наряду с руницей авторами средневековых надписей широко использовалась и кириллица, но только писали очень мелко. По сути дела, я начал заниматься микроэпиграфикой, и обнаружил, что на таких объектах, как пряслица, микронадписи встречаются почти на каждом изделии, чего нельзя сказать о надписях нормальных размеров. Так что вторая монография, «Руница и тайны археологии Руси», стала реализацией другого открытия - обнаружения микромира русских надписей на многих классах изделий. И за год ожидания выхода книги я обнаружил более сотни таких новых надписей. Теперь уже речь шла о новом вкладе в археологию: об обнаружении новых слов, которые когда-то звучали в русской речи, а потом были вытеснены иностранными или более поздними русскими словами (например, ручицы - это браслеты, вжатцы и выжатцы - пломбы, жалево - проколка, шило, вопило - пассатижи, бечата - печать и т.д.), о существовании дорожных указателей и вывесок, которые ранее принимались за маркировки кирпичей, о том, что гривны были не платежным, а залоговым средством, а княжеские знаки - стилизованным орнаментом с именем князя, и т.д. Но, естественно, без знания руницы ничего из названного открыть было бы невозможно, так что вторая монография естественно вытекала из первой.

Переговоры по второй монографии оказались более лёгкими, чем по первой, хотя они велись всего пару месяцев спустя после ее выхода из печати. Заметно потеплело ко мне и отношение обслуживающего персонала, я стал для них «известным автором», а первая книга - образцом для решения технических задач при издании второй. Кроме того, кое-кто из сотрудников удосужился прочитать мою первую книгу, и вдруг обнаружил для себя, что речь идет не об обычном пересказе чьих-то чужих исследований (а таковыми были практически 90% книг издательства), а об изложении собственных открытий. Так что появились сочувствующие мне редакторы. Это давало мне надежду на более успешное завершение ее издания.

Подготовка третьей монографии. За 2002 год я запланировал в издательстве «Наука» от Комиссии по культуре Древней и Средневековой Руси монографию «Руница и руничные надписи Средневековой Руси», которую должен был сдать в 2003 году с тем, чтобы она была издана в 2004 году. Я уложился в срок и сдал ее в феврале 2003 года с двумя необходимыми рецензиями от докторов наук и с необходимыми документами от Совета по Истории мировой культуры РАН. Сначала я прошел специальный отдел по приёму рукописей, который, считая не только печатные знаки, но и пробелы, нашел, что я сдал рукопись с превышением объёма; поэтому я представил из нашего Совета дополнительную справку с разрешением на данное превышение объёма. Кстати сказать, в этом отделе постоянно ворчали на то, что папка, в которой я сдаю рукопись на бумажном носителе - на такая, как должна быть (а в частном издательстве с меня вообще нигде не требовали рукопись на бумажном носителе), и что нужно сдавать иллюстрации не на дискетах, а на дисках (я это требование выполнил), и отдельно давать список подрисуночных подписей (я выполнил и это требование, хотя сохранение такого анахронизма не понимал: когда-то подрисуночные подписи изготавливались иным кеглем и, допустим, курсивом; что требовало иного ручного набора; сейчас компьютер за доли секунды меняет и размер кегля, и характер шрифта). Так что примерно за пару недель я продвинулся на следующий этап, то есть, непосредственно в саму редакцию книг по истории культуры, где мне сначала сказали, что разобьют книгу на два тома, потом сказали, что второй том написан не по тем канонам, какие у них в издательстве приняты, затем потребовали предоставления дополнительной рецензии. Я ее предоставил; но в беготне по инстанциям наступило время летних отпусков, и все решения были отложены на осень. Теперь я еще раз убедился в том, что государственные издательства - это весьма неповоротливые монстры, где каждое подразделение может затормозить и даже остановить работу над книгой, а разрешение каждый раз нужно «пробивать» на максимально высоком уровне и постоянно предоставлять какие-то справки, рецензии, решения и выписки из постановлений. И всё это - для того, чтобы отпечатать свой труд ничтожным тиражом в 500 экземпляров!

Тем не менее в летний отпуск 2003 года я отправился, полный надежд. Весной началась работа над моей второй монографией, которая лежала в издательстве «Вече», и я сдал в издательство «Наука» еще одну монографию.

Всё срывается! Осенью 2003 года наступила черная полоса в моей жизни. По приезде с юга у моей жены был обнаружен рак в последней степени; ей оставалось жить всего несколько месяцев. Моя монография в «Науке» была остановлена до тех пор, пока два доктора наук из НИИ РАН, специалисты по моей отрасли, дадут мне положительную рецензию. А поскольку руницей пока кроме меня никто не владел, таких специалистов не могло быть по определению. Иными словами, издательство «Наука», якобы выполняя очередное решение Президиума РАН, поставило передо мной заведомо невыполнимую задачу. И хотя я сдал рукопись за полгода до данного решения, а закон, как известно, обратной силы не имеет, на РАН это не распространялось, ибо издательство «Наука» оказалось своеобразным государством в государстве. Таким образом, моим попыткам публикации в «Науке» был поставлен надежный заслон.

У меня засосало под ложечкой: я понял, что хотя вся Россия уже лет 13 живет по законам рыночной (или близкой к ней) экономики, издательство РАН ни на йоту не отошло от норм и правил типичного советского государственного издательства. Здесь всё решают либо бумажки, либо протекция («блат»). Если нет чего-то из этого, рукопись так никогда и не будет опубликована. И наоборот, если это есть, можно публиковать всё то, что потом осядет неликвидами. И я опять не вписался в требования такой фирмы.

Гром грянул осенью 2003 года перед окончательным завершением издания моей второй монографии и в издательстве «Вече». Оказалось, что если первая книга была слишком мала, и тогда мне предлагали книгу укрупнить, то теперь, когда я попытался действовать в ключе укрупнения новой книги, я сделал ее слишком большой, и мне предложили сократить ее вдвое. Задача, прямо сказать, нереальная, ни по срокам, ни по цели. Иными словами, мне предлагали где-то за неделю написать новую книгу, вдвое меньшую по объему. Но ничего нового или ценного этим достичь было невозможно, разве что ухудшить то, что сделано. Переводя это на язык рынка, могу сказать, что я не вписался в его требования.

Таким образом, к моему семейному горю добавились и невзгоды с публикацией моих монографий. Однако я не привык отчаиваться, а в любых ситуациях пытался найти конструктивные пути решения. И я предпринял дополнительные усилия. Но если с государственным издательством, как я ни бился, у меня ничего не получилось, то с частным я всё-таки смог договориться. Я верил в то, что коммерческий успех моей первой книги откроет дверь и к публикации второй, и не ошибся.

Использование рыночных механизмов. Когда я понял, что предложение уполовинить книгу было вызвано вовсе не соображениями улучшения содержания, а исключительно коммерческими интересами (книга меньшего объема обладала бы меньшей себестоимостью и лучше продавалась бы на рынке), я через три дня смог уговорить просто механически разделить книгу пополам, и сейчас издать первую половину, а через год - вторую. С этим главный редактор согласился, при условии, что я за неделю представлю вторую половину как отдельную книгу. Здесь мне требовалось переписать только нумерацию рисунков и написать новое предисловие; недели мне на это вполне хватило, и я даже ухитрился добавить новый небольшой раздел в начале этой книги, и еще одну главу в ее конце. Так несчастье, связанное с уменьшением книги обернулось предложением по созданию новой книги. Тут издательство несколько подкорректировало моё заглавие, и эта новая, уже третья книга стала называться «Тайные руны Древней Руси». Она была издана в конце 2004 года, но помечена 2005-м годом, тоже по коммерческим соображениям. Следовательно, я правильно оценил требования рынка.

Здесь при вычитке оригинал-макета я уже был морально готов к крайне сжатым срокам, но, благодаря знакомству с редакторами, теперь мне давали оригинал-макет на пару дней на дом, что позволяло мне, отбросив все дела, читать его от корки до корки. Так что мое положение в издательстве несколько улучшилось, что сказалось на моем более высоком качестве вычитки; в паре случаев были попутаны рисунки, кое-где - подписи к ним, опять было много проблем с иностранной библиографией, которую я, пользуясь горьким опытом, постарался свести к минимуму. Теперь я имел возможность не только сделать свои пометки в оригинал-макете, но и отследить результаты правки.

Рис. 1. Обложки первой и второй книг, изданных в издательстве «Вече»

Последствия издания второй и третьей монографии. После публикации еще двух книг я опять оказался в ауте, но на этот раз по причине кризиса жанра. Теперь, когда я показал, что дешифровка руницы имеет не только чисто академический интерес, но позволяет решать археологические, историографические и этимологические задачи, и когда число изданных весьма новаторских книг уже достигло трёх, то есть, когда я прошел значительно дальше своих предшественников Н.В. Энговатова и Г.С. Гриневича, общественность должна была обратить на это пусть не значительное, то хотя бы какое-то внимание. И я опять ошибся. Теперь, в отличие от первой моей книги, реакция была чисто нулевой. Семь тысяч экземпляров и второй, и третьей книги канули в лету совершенно бесследно, не дав даже мельчайших брызг. Меня никто никуда не приглашал, и мои книги нигде не обсуждались.

Этим, видимо, объясняется и тот тяжелый разговор с С.Н. Дмитриевым, который состоялся в его кабинете по поводу моей новой книги, на сей раз о тайнописи в рисунках А.С. Пушкина. Здесь главного редактора смутила литературоведческая тематика моего материала, кроме того, он полагал, что серию «Тайны земли русской» пора завершать, она с каждым годом приносила всё меньший доход. Так что несмотря на то, что наши личные симпатии друг к другу за эти три года сотрудничества усилились, он был вынужден мне отказать. И я его прекрасно понял: таковы требования рынка. Это меня озадачило, ибо мне показалось, что как раз лично я требования рынка уловил. Значит, причина лежала в чём-то другом, и ее предстояло выявить.

По всему изложенному следовало, что мне пора было сходить с дистанции. Но я также понял и другое: что не вообще, а только в данном издательстве. К этому выводу я пришел, когда вместо того, чтобы взять определенную часть тиража своими книгами вынужден был взять его другими книгами (по причине того, что мои книги уже оказались распроданными) и посмотреть, что именно издает данное издательство: там шли вариации книг Асова, Дёмина и многих других авторов (несколько другое название и измененный порядок изложения в основном того же самого, что уже было издано), так что читатель и мои книги воспринимал, скорее всего, как просто публикацию под другим названием «Загадок славянской письменности». А потому и не реагировал. Хотя и покупал, чтобы просто иметь представление о славянской эпиграфике в изложении нового автора.

Из этого следовал вполне естественный вывод о том, что пора сменить издательство и, естественно, серию, а еще лучше стать зачинателем новой серии.

Сначала вроде бы подвернулся удачный случай. Летом 2004 года меня разыскала одна женщина, которая сказала, что спонсор по фамилии Артюшенко хотел бы меня видеть в качестве главного редактора намечаемого им журнала по славянской тематике. Предполагалось, что на базе рекламно-издательского отдела его фирмы будет создано полноценное издательство, которое займется выпуском не только периодики, но и книг, а в качестве первой из них будет издана моя монография о тайнописи Пушкина. Однако симпатии спонсора ко мне продлились всего три месяца и осенью столь же внезапно кончились, как до этого появились. В обсуждении первого номера научно-популярного издания, который в качестве выпускающего редактора готовила именно эта женщина, с моим мнением практически не считались, а после изменения симпатий и она была уволена; ни один номер журнала, который спонсор хотел назвать «Новолетие», так и не вышел в свет. И я понял, что на случай полагаться нельзя. Мне было жаль потраченного впустую полугодия, и я решил теперь действовать наверняка.