В.А.Чудинов

Еще одним следствием издания книги о священных камнях явилось приглашение меня в московскую резиденцию компании ЭФКО (эфиро-масличного комбината), расположенной в Алексеевке Белгородской области. Сначала мне подарили фотографии их камня, затем пригласили посетить сам комбинат, а также лагерь подготовки персонала. Тем самым была организована моя первая полевая экспедиция, причем пригласившая меня сторона щедро оплатила и дорогу, и проживание, и мои труды. Моя поездка летом 2005 года дала мне не только очень большой массив данных для исследования (я до сих пор не завершил обработку всех материалов), но и впервые за всё время моей научной деятельности вселила в меня чувство уверенности в правильности выбранного пути.

Выяснилось, что и среди московских читателей имеется энтузиаст по исследованию камней. Им оказался Виктор Семёнов, который организовал мне экскурсию в Коломенское, которую я считаю своей третьей экспедицией (к сожалению, у меня также не нашлось времени на обработку ее материалов). А читатель с Кавказа, Олег Фёдорович Ольховский из Ессентуков прислал мне несколько фотографий, по которым я смог написать пару статей. Наконец, Владимир Васильевич Шершнев, предприниматель, не только познакомил меня с интересным камнем, который он возил в багажнике своей машины, но и повез меня на несколько дней в дачный домик под Владимир, где мы совершили вторую экспедицию также с интересными материалами.

Более отдаленным последствием выхода этой книги стало приглашение меня в город Екатеринбург на читательскую конференцию в декабре 2006 года. В качестве своеобразной культурной программы меня не только сводили в филармонию на концерт из произведений Рихарда Штрауса, но и в частный Музей камня, что произвело на меня неизгладимое впечатление. А через год, когда я по их приглашению приехал в этот город, они организовали две выхода на каменные объекты, под Екатеринбург и на один из островов. Это была седьмая экспедиция, которая также принесла массу интересных фотографий культовых камней.

Наконец, весной 2007 года по приглашению Тверского государственного университета я посетил этот город, прочитал лекцию студентам и отдел пару статей по камням Тверского края. А заведующая кафедрой русской филологии Людмила Николаевна Скаковская, бывшая в те дни проректором университета, даже предложила создать первую литотеку - хранилище камней с надписями.

Еще одним неожиданным последствием явилось приглашение меня весной 2006 года в Академию фундаментальных наук, куда меня сначала избрали действительным членом, а затем и предложили войти в руководство. Здесь мне любезно предоставили страницы журнала «Организмика», выходящего 4 раза в год, и я с тех пор регулярно публикую в нем свои статьи. Как выяснилось, у них имеется свой археолог, Николай Михайлович Соловьев, который имеет свой сайт, «Раритет», и имеет отношение еще к одному журналу, где публикуются статьи с исследованием разного рода древностей (подвесок, печатей, монет и т.д.). Хотя отношение к нему академической науки неоднозначное, он является специалистом, проводящим собственные экспедиции. И он признал руницу.

И еще менее ожидаемым последствием явилось приглашение меня в ЛГУ на апрельские чтения. Я там выступил дважды - перед студентами и перед преподавателями, а областная газета половину полосы отвела изложению содержания моих книг. Это был первый государственный университет, который не только признал мои научные достижения, но и предложил длительное сотрудничество. Инициатива исходила от ректора ЛГУ Скворцова. И это сотрудничество постепенно реализуется.

Тем самым, последовала реакция не только в СМИ, но и у тех людей, которые сами сталкивались с культовыми камнями. Я для них стал первым специалистам по этому виду петроглифов. Это означало признание моих результатов де-факто, пусть не на уровне большой науки, но хотя бы на уровне самодеятельных исследователей.

Пятая монография. В 2006 году книги стали появляться одна за другой с интервалом в несколько месяцев, так что приходилось только успевать выполнять необходимый контроль. Первой, где-то в мае, появилась у Тулаева книга Маша, которую он назвал «Сокровища Ретры». Своей монографией я ее не считал, поскольку готовил научный комментарий в виде отдельной статьи, где анализировал некоторые иллюстрации в виде гравюр и читал на них надписи - словом, занимался своей обычной эпиграфической работой. Каково же было моё удивление, когда я не только не увидел в изданном труде ни одного своего рисунка с дешифровками, но, напротив, обнаружил в книге, посвященной Машу, две страницы критики моего эпиграфического метода! Такого я за свою жизнь никогда и нигде не наблюдал. Одна страница была опубликована в предисловии, а другая - отдельно, с единственным рисунком, который, по замыслу Павла Владимировича, должен был дискредитировать мой метод. До этого Тулаев не только не высказывал никакого негативного отношения к этому моему методу, но именно из-за него и привлек меня к сотрудничеству! Сначала я решил, что тут сказалось влияние А.А. Бычкова, переводчика книги Маша, но теперь я склонен видеть в этом более банальную причину, которую открыл для себя при анализе творчества Асова: Тулаев сразу делал книгу в редакторе PageMaker, ибо так он уже издал несколько книг по славянской тематике, и мои лишние страничек 20-25 с рисунками ломали запланированную конструкцию, явно превышая книгу по объёму. Чем переделывать размер книги, П.В. Тулаеву, который знал мой покладистый характер, было проще пойти на обострение отношений со мной. Тем более, что по каким-то другим соображениям он видел пути наших расхождений, чего я еще не замечал. В этом отношении он оказался дальновиднее меня, и решил разорвать со мной отношения таким оригинальным способом. В ответ я просто написал новую книгу - весьма быстро, поскольку во мне клокотала обида как реакция на незаслуженное публичное оскорбление. Обида - плохой советчик в решении научных споров. Но зато она явилась прекрасным локомотивом для быстрого написания новой книги, правда, не пятой, а седьмой. И речь там шла не о Тулаеве, а о моих дешифровках рисунков из книги Маша, куда я смог добавить свои новые дешифровки. Так что я даже благодарен этому издателю за его недружественный поступок: иначе не было бы моей седьмой книги.

А Дмитрий Логинов меня поддержал и даже предложил мне сделать предисловие к своей книжке, и его просьбу я выполнил.

Рис.3. Обложки книг, в выпуске которых есть и моя доля участия

Но вернемся к пятой монографии. Ею стала книга «Русские руны», изданная летом 2006 года в издательстве «Альва первая». Сигнальный экземпляр мне подарили на мой день рождения 30 июня, сам же тираж вышел в июле. Хотя главный редактор Дмитрий Логинов и предполагал, что книга выйдет месяца через 3-4 после ее предоставления издательству, реально она появилась 10 месяцев спустя. Полагаю, что обычный срок издания, даже при очень хорошем расположении к автору, это именно 10-12 месяцев, и лишь в исключительных случаях книгу можно издать за 4 месяца. Так что я отнесся к такой задержке со сроками довольно спокойно. Обложка была очень красивой, даже, по мнению некоторых расположенных ко мне людей, слишком «красивенькой», что для научных книг нетипично и скорее отталкивает серьёзного читателя, чем привлекает его. Тем не менее, эта книга не выпадала по своему оформлению из того праздничного ряда, который был образован моими публикациями в издательствах «Вече» и «Фаир-Пресс». А по содержанию я ее стремился сделать максимально доходчивой до читателя. Кроме того, заглавием я хотел закрепить в общественном сознании новую реальность, русские руны. И то, и другое мне удалось. Книга имела коммерческий успех, но не только. Намного усилился приток читателей на их встречах с издателями и со мной.

Последствия издания пятой монографии. Уже книга «Священные камни» оказалась весьма востребованной на книжном рынке; не меньший успех пришелся и на долю «Русских рун». Издатели «Альвы первой» поздравили меня с тем, что на рынке моя фамилия стала торговым брендом. Итак, к этому моменту, то есть к четвертому году существования на книжном рынке, я занял на нем свой сектор. Иными словами, я сумел вписаться в рыночные отношения.

Что касается научных задач, то перед «Русскими рунами» я их не ставил. Я готовил именно популярную книгу по результатам моей предыдущей деятельности, следя за тем, чтобы книга по возможности легко читалась и не имела бы трудных эпиграфических примеров. И этой цели я добился. Судя по моим знакомым, данная монография стала наиболее востребованной.

Совершенно неожиданно я получил один вид признания, о котором никогда и не помышлял. Как-то мне позвонил Дмитрий Логинов и торжественно сообщил, что моя дешифровка руницы была одобрена Северной традицией, то есть теми нынешними жрецами древнего сакрального знания русских, которое передавалась по цепи от учителя к ученику в течение многих тысячелетий. Это знание было засекречено; но коль скоро оно было выявлено мною путём научного анализа, смысл в его утаивании отпал. Но тем самым начали сбываться древние (и не очень, например, со стороны Ванги) пророчества о том, что придёт время, когда сакральное знание будет востребовано, и с этого момента начнется духовное возрождение Руси. А Россия станет мировым духовным (а затем и материальным) мировым лидером на несколько тысячелетий.

Такого признания я не ожидал. Оно намного превосходило то, к чему я стремился со стороны официальной науки. Ибо одно дело - получить возможность, чтобы на мои работы ссылались профессиональные ученые, и совсем другое - стать воплотителем в жизнь древнейших пророчеств. Полагаю, что последнее вряд ли «светит» большинству из самых почитаемых корифеев науки. Вместе с тем, эта частичка божьей благодати не столько украшает, сколько налагает обязанности по неуклонному служению этому делу.

Шестая монография. Она была издана в том самом новом издательстве, которое возникло при холдинге R-Style; Вячеслав Алексеевич Рудников сдержал свое слово. Назвали его «Поколение», и в качестве одной из первых книг издали мою монографию «Вернем этрусков Руси», сданную туда в самом начале года. Управились с изданием где-то всего за полгода. Правда, первый вариант, который был получен уже из типографии, Рудникова не устроил - он сам был куратором этого проекта. Не очень выразительной оказалась обложка, у заглавия отсутствовал подзаголовок, издатели не проработали оглавление, словом, ряд чисто издательских промахов он обнаружил лично. Тем не менее, мне в издательстве работалось комфортно, я контактировал напрямую с исполнительным директором «Поколения», Владимиром Витальевичем Пашковским. За допущенные промахи в издании моей монографии он был уволен. Разумеется, это была крутая мера; деталей данного конфликта я не знаю. У меня против уволенного директора никаких возражений не было, даже напротив, между нами начала складываться некоторая симпатия. Однако впервые в моей практике за недосмотр в отношении моей работы было наказано должностное лицо. Это косвенно укрепляло мой научный авторитет.

Рис. 4. Обложки моих пятой и шестой книг, изданных разными издательствами

Последствия шестой монографии. Моя книга об этрусках - явление выдающееся во всей этрускологии. Я не побоюсь этого слова, потому что тут нет моих прямых заслуг, скорее это заслуги косвенные. Во всех известных крупных дешифровках прошлого огромную роль играло обнаружение билингв - одних и тех же текстов, написанных на двух разных языках, один из которых известный, а другой - дешифруемый. Так что самым сложным для этрусских текстов было найти этот второй известный язык. Мне это удалось. Им оказался русский, тогда как сам этрусский - диалектом русского, ближе всего стоящий к белорусскому. В этом нет ничего удивительного, поскольку, как я выяснил, читая надписи на нескольких этрусских зеркалах, основная часть этрусков вышла из Полоцка, столицы Белоруссии того времени, и к ним присоединились кривичи из Смоленска. А русский язык я нашел, читая неявные надписи, то есть делая то, за что меня наказал Тулаев. Естественно, что когда можно читать одни и те же надписи по-русски и по-этрусски, дешифровка может пойти семимильными шагами. Так и получилось. Таким образом, я не только решил основную проблему этрускологии, над которой ученые (главным образом, Германии и Италии) ломали голову три века подряд, но и показал, в чем конкретно ошибались мои предшественники.