В.А.Чудинов

Вопрос 9. 19.10.2002. Алексей.

Уважаемый Валерий Алексеевич!

Вы говорите о том, что удалось дешифровать довольно большое количество надписей, в том числе и достаточно длинные, в несколько десятков слов. Дает ли собранный материал основания делать какие-то выводы и обобщения относительно жизни в эпоху верхнего палеолита - хозяйственного уклада, религиозных представлений, семейных отношений и пр., относящихся к нашим далеким предкам? Или полученные данные слишком отрывочны, неполны и, таким образом, недостаточны для подобной, даже поверхностной реконструкции?

Ответ

Уважаемый Алексей!

На ваш вопрос могу ответить только утвердительно: полученный материал проливает свет на многие стороны жизни людей палеолита, причем часто говорит совсем не то, что мы привыкли читать из учебников, книг комментаторов, а иногда даже из научных монографий. Так, хозяйственным укладом верхнего палеолита, естественно, была охота, и это понятно. Но охота несколько иного плана: животных предпочитали не убивать, а ловить, и слово ЛОВЪ было популярнее других. Затем пойманных животных своим ходом доставляли до стойбища людей, что было, несомненно, выгоднее доставки тяжелых и скоропортящихся туш. Представлены некоторые весьма оригинальные способы доставки пойманных оленей. Что касается религиозных представлений, то они были, однако боги выглядели как животные, зооморфно. Но и тут: выясняется, что промысловые животные и животные-боги несколько различались. У богов просили помощи и заступничества, часто руководства. А вот в семейные отношения пока вникнуть не удается, нет соответствующих рисунков, потому и нет текстов. Кстати, я не уверен, что семейные отношения к этому времени уже сильно выделились из общинных. Зато есть намеки на проведение ряда ритуалов всей общиной. Например, я был очень удивлен, когла узнал что вино пили только под руководством жрецов. Имелся и ритуал купания в крови животных. Так что уже полученный материал, несомненно, весьма интересен, но я пока не могу сказать, что исследовал палеолит с требуемой полнотой.

Вопрос 10. 19.10.2004. Владимир Нагорный, Воронеж

Уважаемый Валерий Алексеевич!

Не хочу выступать в незатейливой роли скептика, но все же рискну поставить перед автором еще один «каверзный» вопрос.

Письменность возникает как ответ на определенные потребности человеческого сообщества, прежде всего, потребности в сохранении и передачи важной информации. Это не роскошь, и не причуда пытливого человеческого ума. Если говорить о племенах верхнего палеолита (по крайней мере, если следовать устоявшимся представлениям о том, что из себя представляли эти племена), то напрашивается вывод, что письменность им была просто не нужна. Та сумма знаний и навыков, которая определяла жизнь племен (рода) вполне могла передаваться от поколения к поколению без использования письменности. Тем более не было необходимости использования письменности в общении между племенами. Письменность в палеолите в этом смысле - это примерно то же, что компьютер в средние века: даже если какой-нибудь Леонардо да Винчи изобрел компьютер во Флоренции эпохи Медичи, флорентийские банкиры вряд ли стали бы финансировать производство этих машин, поскольку для практических нужд вполне хватало обычных бухгалтерских книг.

Ответ

Уважаемый Владимир Нагорный из Воронежа!

Ваш вопрос мне кажется не каверзным, а вполне естественным. Собственно говоря, у вас два вопроса: 1) нужны ли средства фиксации родовому строю и 2) если нужны, то не слишком ли обременительным явится письменность. Но прежде, чем ответить на эти вопросы, хотел бы продолжить вашу аналогию с флорентийскими банкирами эпохи Медичи, отказывающимися финансировать производство компьютеров. Самое интересное, что и в наши дни есть масса мелких фирм, которым компьютер вовсе не нужен, а их «гроссбух» является тоненькой тетрадочкой, куда время о времени заносятся приходы и расходы. Компьютер - удовольствие дорогое и менее надежное по сравнению с тетрадкой, и он оправдан лишь в массовых вычислениях. Однако, если его соединить с Интернетом, и если предложить флорентийскому банкиру информацию в тот же день и час, в какие сделки и по каким расценкам вступают его коллеги из Генуи и Венеции - кто знает, может быть он и согласился бы финансировать производство компьютеров. На самом деле миллионы первоклассников во всем мире считают до десяти на счетных палочках, как какие-нибудь дикари племени мумба-юмба, и это вовсе не считается анахронизмом, равно как и соединение атомной энергии, детища ХХ века, с паровой турбиной, известной еще механику Герону из древней Греции. Из этих примеров видно, что дело не столько в пресловутом «прогрессе», сколько в некотором расчете. Первоклассники не поймут способ подсчета на машине, если не научатся устному счету; атомную энергию мы бы с удовольствием перевели прямо в электрическую, минуя паровую турбину, если бы знали, как это сделать (к сожалению, опыты с МГД-генератором пока не привели к достаточно дешевым и надежным результатам); чукчи-оленеводы, находясь по ряду параметров на уровне пережиточного неолита, с удовольствием смотрят вечером в своем чуме телевизор, вовсе не считая , что еще «не созрели» для него. Так и письменность как средство фиксации мысли, будучи изобретенной, вряд ли окажется невостребованной обществом, у которого такая потребность существует. При этом ученые, начав в XVIII веке изучение письменности, считали, что магистральная линия ее проходит через письмо буквенное. Через век оказалось, что все попытки заменить китайские иероглифы на буквы обречены на провал, ибо тоны китайского языка (а по некоторым диалектам их число доходит до 10) буквами не передаются. Гораздо меньше тонов у вьетнамцев, но когда они перешли на письмо буквами, их коротенькие словечки обросли таким количеством надстрочных и подстрочных значков для передачи особенности гласных, что опять стали походить на иероглифы. Из этого опять-таки следует не тот вывод, что китайцы «не доросли» до букв, а вьетнамцы «доросли», хотя и с оговорками, а то, что привычные для нас способы фиксации речи соотносятся с нашими флектирующими европейскими языками, тогда как иероглифы, которые не так давно помимо Китая обслуживали еще и весь Индокитай, приспособлены к изолирующим тоновым азиатским языкам. Таким образом, если бы в верхнем палеолите была потребность в фиксации речи, она была бы реализована тем способом, который был бы наиболее соответствующим языку того времени. Исследования показывают, что это было слоговое письмо, тогда как буквенное письмо для этого периода было бы обременительным. Так я ответил на ваш второй вопрос.

Что же касается первого вопроса, то вы совершенно верно сказали слова «согласно устоявшимся взглядам». Согласно таким взглядам художники рисуют этих людей босыми на снегу и со шкурой, висящей на одном плече, тогда как археологи нам показывают, что у этих людей существовали сшитые (!) меховые куртки с капюшонами, меховые брюки и меховые сапоги. Иными словами, жители верхнего палеолита одевались на морозы как полярники, а не как сумасшедшие. И жили они в настоящих домах; так, жилище в Межиричах имело в качестве своего каркаса кости мамонтов, и археологи насчитали их от 149 особей. Это - не чум нынешних северных народов, а настоящий дворец по сравнению с ним. В палеолите создавались карты, не хуже, чем в XVIII веке и, безусловно, лучше, чем во времена Колумба и Магеллана. Просто мы сейчас идеализируем нынешний государственный строй с его тюрьмами, судами и религиозной, а также социальной терпимостью (включающим даже терпимость к сексуальным извращениям) и сознательно принижаем племенное устройство, где лучшее здание было не дворцом князя, а храмом бога, и где жрецам вовсе не требовалась личная гвардия для собственной охраны, поскольку мысли о терроре в отношении жреца, или даже о простом оскорблении жреца в головах соплеменников возникнуть никак не могли. Тюрьмы были попросту не нужны - люди были иначе воспитаны, преступление считалось богопротивным делом. Не нужны были и суды с бесконечными тяжбами наследников по поводу раздела наследства, ибо собственность была предельно обобществленной. Короче говоря, племенной строй в ряде отношений не ниже, а выше современного государственного. Что же касается каменных топоров, то пусть этот антураж палеолита не заслоняет высокого уровня развития общества того времени. В конце концов кровельщики крыш в наши дни вооружены для жестяных работ даже не каменными, а еще более примитивными деревянными молотками (так называемыми киянками), что не мешает такому жестянщику вечером заходить на разные сайты Интернета. Поэтому я не верю, что люди, рисовавшие животных в самых сложных ракурсах и со всеми детальными анатомическими подробностями вовсе не нуждались в фиксации речи, ибо внешний вид животных они фиксировали пости фотографически точно. Письменность они вплетали в свои рисунки, вокруг изображений они водили ритуальные танцы, и ритуал был еще одним способом фиксации общественно важной информации. Так что письменность была одним из средств фиксации опыта, наряду с ритуалом, рисунком и скульптурой. Сказать, что изображения «были нужны», а «письменность им была просто не нужна», у меня не поворачивается язык.