В.А.Чудинов

А дальше — им опять излагается история наших отношений, где определенная часть представляет собой чистую правду, хотя другая часть — столь же чистый вымысел. «По этой причине я тогда же предложил Чудинову предоставить журналу “Русская мысль” его статьи по чтению им образцов слогового письма, но только с ясными ссылками на источник заимствования (“Сводную таблицу”) и с четким указанием того нового, что внес в эту таблицу Гриневича сам Чудинов, улучшив ее или обоснованно переработав» (там же, с. 104). Предложение было сделано не сразу; самая первая статья (на которую я обычно не ссылаюсь, поскольку там было много общих рассуждений и не столь много дешифровок) была принята с интересом, и чуть позже, когда стало ясно, что я читаю не по Гриневичу, она была задержана, а мне предложена новая, где я уже и стал критиковать Г.С. Гриневича по предложению самого Родионова (а он предложил мне выявить те положения у Гриневича, с которыми я не согласен). И лишь тогда, после второй статьи он предложил мне обосновать свой метод дешифровки. «Вместо этого я получил от Чудинова (с 15. 07. 1994 года) 4 статьи (находятся в архиве издательства Русского Физического Общества), в которых автор без зазрения совести продолжает убеждать всех (и меня, издателя, который организовал ее первую научную экспертизу лингвистами Москвы, Киева, Белграда!) в неоспоримых, якобы, достоинствах своей версии прочтения, озвучивания слоговых надписей наших предков-славян». (там же, с. 104). На самом деле все 4 статьи были переданы в разное время. Как видим, Родионов признает существование моей версии прочтения и озвучивания, но не согласен с ней, поскольку он сам организовал, как он признается, например, такие строки: «Раскодирование одного из древнейших языков на Земле осуществлено Г.С. Гриневичем на уровне, который не поддается критике. Удивляюсь и развожу руками. И восхищаюсь» (ПРИ, с. 87). А В.А. Чудинов сам имеет дерзость находить новые тексты и читать, уровень исследования Г.С. Гриневича считает ниже научной критики, удивляется разве что его некомпетентности, оттого разводит руками и уж никоим образом не восхищается. И к тому же, никто ему рецензий не “организовывал” (что за этим выражением кроется, мне понять трудно. Но допустимы как долгие уговоры, так и солидный гонорар). Наконец, Родионов не в состоянии понять преимуществ моей методики дешифровки, а также конкретных чтений надписей. В это трудно поверить, но если предположить, что Родионов сознательно не хочет показывать мои статьи, “задепонировав их” (но с одной стороны, я их не отдавал на депонирование, с другой стороны, мне не был выдан никакой документ, подтверждающий наличие депозита), то он так же сознательно не хочет видеть и моих преимуществ. А мои статьи были просто конфискованы. Это тоже одно из правил рыночной конкурентной борьбы: получить продукцию конкурента не для использования, а для того, чтобы понадежнее спрятать.

«Видя то, что Чудинов жаждет именно лукавого варианта своих публикаций и именно в моем журнале, я принял решение опубликовать последнюю версию такого чудиновского “чуда” прочтения слогового письма с тем, чтобы наглядно показать всем, до какого маразма может дойти каждый, кто вслед за проф. Чудиновым будет заниматься подлогом, фальсификацией и дешевой саморекламой в ущерб качеству» (там же, с. 184). Странные вещи пишет Владимир Геннадиевич: будто я жаждал лукавого варианта моих публикаций. Нет, если я и жаждал, то самого обычного варианта публикаций. Удивительное дело, оказывается, В.Г. Родионов знает мои желания лучше меня самого! Оказывается, мое чтение надписи на стене Ипатьевского дома — это “подлог, фальсификация и дешевая самореклама, в ущерб качеству”. Что вместо чего я подложил? Что я фальсифицировал? В чем я себя рекламировал, да еще дешевым образом? На эти вопросы нет ответа, поскольку в данном случае я вижу всплеск эмоций. Но если у признанных ученых причиной всплеска негативных эмоций являлся сам факт дешифровки руницы, то у В.Г. Родионова — факт ее дешифровки не по Г.С. Гриневичу.

Что ж, последуем за оскорбленным самолюбием В.Г. Родионова и постараемся понять, “до какого маразма может дойти каждый”, кто соберется читать славянское слоговое письмо. «Мой убедительный совет всем чтецам древних письмен: если вы беретесь за чтение (озвучивание) докириллического слогового славянского письма (открытого, бесспорно, Гриневичем), но при этом не хотите пользоваться фонетическими значениями знаков слогового письма ЕГО “Сводной таблицы”, — создавайте СВОИ Таблицы, но только обязательно указывайте, чем они, ваши, отличаются от ПРОТОТИПА, а что повторяют в нем. Это — единственный путь продвижения вперед, к правильному чтению письмен наших предков» (там же, с. 104). Мне это странно читать именно потому, что вторая моя статья (рис. 244) как раз и была посвящена отличию моих чтений от ПРОТОТИПА. Но именно она-то и не была опубликована. То есть мой “маразм” состоит в том, что данный совет я выполнил очень тщательно. Конечно, если один человек имеет право говорить публично в качестве издателя, а другого он такого права лишает, диалог не получается, и можно возводить любую напраслину. С другой стороны, весьма забавно видеть выделение слова “ЕГО” — как будто я читаю евангельский текст, и как будто ОН — это не меньше, чем Иисус Христос. Это как раз и есть по классификации Родионова “дешевая самореклама” его кумира. В таком случае, если ОН столь значим, то ЕГО действительно критиковать нельзя. Наконец, возникает законный вопрос: а кто такой В.Г. Родионов, чтобы раздавать советы “всем чтецам древних письмен” (ведь среди них есть и доктора наук, и профессора, и даже академики!)? Просто предприниматель, задумавший сделать коммерцию на большом интересе россиян к истории отечественной культуры. И то, что он сделал коммерческую ставку на Г.С. Гриневича, было связано с большим риском, который им просчитан не был. В результате финансовые вложения в публикацию тиражом 11 тысяч экземпляров книги Г.С. Гриневича не принесли ожидаемой отдачи, издатель прогорел, а Г.С. Гриневич не получил обещанного гонорара. Так что и в своем бизнесе, уже не говоря об эпиграфике, В.Г. Родионов не состоялся. Какое же он имеет моральное право поучать ученых, да еще в таких непарламентских выражениях? Вот это — действительно фальсификация, подмена реального исследования другого лица своим некомпетентным и оскорбительным мнением.

«Я публикую ниже “чудиновский труд” (от 25.02.1995 года) в назидание всем нынешним и будущим читателям слогового письма как образец классического жульнического подхода, неизбежно приводящего к менее достоверному результату и искажению смысла прочитанного. Мотайте на ус, дорогие мои соплеменники! И семь футов вам под килем — в благородном деле поиска истоков утраченной нами культуры наших далеких пращуров» (там же, с. 105). Публикация одной из эпиграфических заметок не в качестве обычной публикации, а “в назидание” — это забавно, публикация под чужим именем — это уже нарушение авторских прав, которое в ряде стран наказывается в судебном порядке. А вот “менее достоверный результат” — это непонятно. У кого же “более достоверный”, если обнаружил данную надпись я и я же попытался ее прочитать? И чем я “исказил смысл”, если, по логике самого В.Г. Родионова, Г.С. Гриневич еще не читал данного текста, и я просто физически не мог исказить то, что еще не существовало, то есть чтения Гриневича? В чем же состояло мое “жульничество”, если в данном примере первопроходцем был я, а не Гриневич? Ведь если следовать родионовской логике и дальше, то любое последующее чтение Гриневича явилось бы “искажением” того, что прочитал я! И тогда, выходит, что именно он “жульнически” исказил мою мысль! Но до такого простого вывода он не додумался.